«все время мысли возвращают тебя назад. Или заставляют просчитывать варианты будущих событий, составлять планы предстоящих диалогов. И ты не можешь просто стоять у окна и думать — как хорошо сегодня на улице, потому что постоянно будут возникать ассоциации. А в другой раз, когда было так же хорошо, потом случилось нечто весьма неприятное. Нет и не может быть здесь и сейчас. Груз прошлого слишком велик, а впереди то, что тебе никогда не удастся предугадать. Так что жить в заботах о грядущих проблемах — бессмысленно. Тогда как жить в прошлом — вредно для нервной системы, особенно если есть за что себя винить. Но можно обратиться в то прекрасное время, когда все было хорошо и остаться в тех пьянящих воспоминаниях. Жить в городе, который никогда не просыпается, в котором имя верховного правителя — Ностальгия».
Вдруг дверь в комнату резко отворилась, и на пороге появился Мертель с широко распахнутыми объятиями.
— Черт возьми! Ты не представляешь, как я рад, что ты вернулся! — На радостях Мертель решил обнять младшего братишку.
— Эй! — Алекс увернулся от объятий. — Ты забыл, чему нас учили? «Чем шире распахнешь объятия — тем легче тебя будет распять».
— Точно! Но ты знаешь, раньше папа всегда себе приписывал авторство этого афоризма. Но побродив пару раз по библиотеке, я понял, что это был Ницше.
— Прости, сегодня я слегка не в духе. Но, правда в том, что ты единственный, кого мне действительно приятно тут видеть.
— Спасибо. А знаешь, чтобы ты окончательно не ушел в себя, предлагаю сегодня повеселиться. Оттянемся, как раньше. И если ты помнишь — сегодня праздник!
— Да, помню, — без энтузиазма сказал Алекс, — День свободной реки.
Этот день ежегодно праздновался в Дэймонвилле. Но любила его в основном молодежь. Это было единственное время в году, когда безымянная река, которая текла в южной части города, была свободна ото льда. Старый лед таял, а на следующий день река снова была покрыта толстой коркой нового. Молодые демоны любили покататься на лодках — влюбленные, просто не спеша плыли по течению, а любители острых ощущений устраивали соревнования, на быстроходных плавающих средствах. Обычно по берегам реки ставили шатры и веселились до утра, по традиции выпивая по стаканчику речной воды.
Раньше Алекс с нетерпением ждал этого дня. Они с Мертелем часто соревновались в скорости, на тех лодках, которые готовились за несколько месяцев до праздника. Но теперь ему было все равно. И Мертель понял это, понял также, что просто так оставлять брата одного киснуть в замке — не лучшая затея. И пока Алекс не успел отказаться, Мертель быстро сказал:
— Нет, тебе придется прийти! Все же тебя не было несколько лет, и ты мне должен целую кучу заездов! И вот еще, что, — Мертель перешел на шепот, — я хочу, чтобы ты пришел, так как мне нужно тебя кое с кем познакомить.
— Что неужели на этот раз все серьезно? — удивился Алекс.
— Похоже, да. Я даже подарил ей бабушки кулон. Тот, в виде золотого меча, помнишь?
— Конечно, помню. Бабушка заказала два одинаковых тебе и мне. Мой лежит где-то, надо его найти. Ну, ты даешь! Я заинтригован.
— Тогда встретимся, в шесть часов в нашем традиционном шатре. А пока мне надо ненадолго заскочить к матери.
— Хорошо, в шесть часов я буду.
Мертель был больше всех похож на отца. У него были такие же темные глаза, тот же овал лица и непонятно почему загорелая кожа. Тот же тип фигуры и тот же рост. Только вот жесткости и твердости, Мертелю явно не доставало. Он любил посмеяться, любил хорошие шутки, безобидные розыгрыши. У него напрочь отсутствовала деловая хватка и способность управлять людьми. Так что на роль будущего наследника он не претендовал. Он слишком любил спорт и развлечения. Принимал участие во всех спортивных соревнованиях, проводимых в Дэймонвилле. Он был чемпионом по бегу, прыжкам в длину, боулингу, волейболу, боям без правил. Единственное в чем он был не силен — так это владение оружием. Это обуславливалось еще и тем, что этому учили их с Алексом в детстве. Таким образом, навязывая идею о том, что дети наследника мрака должны обязательно это уметь. А Мертеля раздражало то, что у него нет альтернатив в будущем. За него все решено. Он будет трудиться в высшем демоническом руководстве, пока в один прекрасный день папа не оставить ему трон. Но трон ему был не нужен. Ему нужно было что-то, что хоть как-то выходило за пределы его жизненного сценария. И он иногда думал, что будь у него такая способность как у Алекса (перемещаться между двумя мирами), он бы не задумываясь, навсегда покинул Дэймонвилль. А если бы его вернули, нашел бы способ, как убежать снова.
Ди, неплохо ориентируясь на местности, направился в «Пылающую лепешку». Что-что, а топографический кретинизм был ему неведом. Он хорошо запоминал пути и дороги. Даже в детстве он никогда нигде не терялся.
Ди вел Веронику в «Пылающую лепешку», так как надеялся, что встретит там Скеллу и тот по старой «дружбе» подскажет ему путь в замок.
И он как в воду глядел. Скелла был все там же, и занят все тем же. Играл в пинг-понг кубиком льда вместе с Маджи. Завидев, Ди он оторвался от игры и прокричал через весь зал:
— Эй! Это же Ди! Где ты пропадал? Куда ты исчез из замка?
— Попался на глаза к Трею.
— Беда, но я смотрю, ты еще хорошо отделался.
Потом Скелла увидел Веронику, и в глазах его запрыгали огоньки заинтересованности. Она же оглядела помещение взглядом, в котором появилась некая властная строптивость. Девушка смотрела на Скеллу, как если бы это был стол. Так она смотрела теперь на всех. Ди понимал, что сейчас ей никто был не нужен. Только Алекс. И он удивился этому ее новому приобретенному качеству — упертости, без намека на неуверенность в себе.
— Кто это с тобой? — шепнул Скелла Ди, пока Вероника усаживалась за стол.
— Даже не надейся.
— А что это твоя девушка?
Ди вздохнул:
— Нет. Она девушка Алекса, знаешь такого?
— Принц тьмы? Вернувшийся сын Трея?
— Ага.
— А у парня губа не дура.
— Ты, кстати, не знаешь, где его можно найти? Может, есть места, где он бывает?
— Он бывает здесь. Но после побега, думаю, он ограничен в передвижениях. Все только в рамках замка.
Скелла распорядился, чтобы принесли еще выпивки. Когда принесли дымящиеся стаканы, Ди, Скелла и, присоединившийся к ним Маджи, отпили по глотку. Вероника
