арендовалась, пока мне шесть не исполнилось. Я долго с мамой жила, мало кому так повезло.
— А отец?
— Не знаю, не спрашивала. Кто-то.
— И каждый раз она возвращалась в эту будку?
— Да. Всегда.
— Дженадин, её никто не заставлял это делать.
— Я знаю, — она легла на бок, отвернувшись от меня.
Я сел на кровать рядом, положил руку на плечо. Она дёрнулась, сбрасывая её.
— У неё короткая аренда, осталось всего полгода.
— Я знаю, отстань.
— Дженадин, даже если мы её сопрём и перезагрузим… Я понятия не имею, как, но, допустим, найдём способ… Это ничего не решит.
— Ты говорил. Она просто лишится арендной выплаты и не скажет нам за это спасибо. Я всё помню. Я не такая дура, как ты думаешь.
— Дженадин, я не…
— Отвали.
— Я хочу помочь. Что я могу для тебя сделать?
— Перестань делать вид, что тебе не плевать. Тебе надо только, чтобы я водила поганых вершков по поганой Средке, а они трахали мою маму!
— Джен…
— Уйди, не хочу с тобой говорить.
***
— Вот сразу иди в жопу, — Лирания со мной не церемонится.
— Онь, пойди поиграй с Нагмой, она тебя ждёт, — говорю я девочке.
— А ты Лирку бить будешь, да? — искренне интересуется дитя. — Она меня отлупила сегодня! Ни за что!
— Не ври! — укоряет Лирания. — Подумаешь, подзатыльник!
— Не буду я её бить.
— Просто поругаешь? Ты добрый. А она злюка, — сообщает девчонка.
— Уйду от тебя к Доку! — ехидно обещает она Лирании. — Будет у него две сестры, а у тебя ни одной!
— То-то ему счастья привалит! Противная вредная заноза.
— Ничего не противная! Сама ты противная!
— Онь, иди, Нагма заждалась, — мягко выпроваживаю я девочку. — А нам поговорить надо.
— Дай ей подзатыльник! — советует Онька, показывает сестре язык и торжествующе удаляется.
— Жопа мелкая, — резюмирует Лирания. — Ну, чего тебе надо, прем? Извиняться не буду, мне не стыдно. Жалко только, что мало тому козлу напинала.
— А ты ещё ходишь драться?
— Серьёзно? Тебе вдруг стало интересно? Ну, раз спросил… Да, хожу. Задружилась с той девушкой, ну, помнишь, которая меня тогда уделала?
— Но…
— Уделала-уделала, это же ты её вырубил, уж не знаю, как. Она мне рассказала. Мы теперь вместе тренируемся и парой дерёмся, обычно против мужиков. Мы отличная команда, вдвоём кого хочешь ушатаем. А с чего ты вдруг заинтересовался?
— Пытаюсь понять, что происходит в корпе.
— Надо же! — всплеснула руками Лирания. — Прем вдруг озаботился корпой! С чего бы это?
— Хватит, — оборвал я её. — Ты можешь как угодно ко мне относиться, но я не понимаю, что происходит. Никто не любит начальство, это нормально. Но сегодня на меня даже Шонька вызверилась! Вы с ума все посходили? Ну, устроите мне обструкцию… Дальше-то что? У вас есть на примете прем получше? Или вернётесь обратно в ту жопу, из которой я вас вытащил?
— Тихо, тихо, разорался тут! — примирительно подняла руки Лирания. — Слушай, я последний человек, который может тебя просветить. Я не низовая, я вообще не из этого мира, я думаю не так, как они. Кроме того, меня тут никто не любит и ничего не рассказывает, так что я не сильно в курсе, кто чем дышит.
— Лирка, ты что, не понимаешь? Мы ввязались в серьёзные дела, меня чуть не грохнули ночью. И что бы ты делала, если бы всё же грохнули?
— Да блин, поняла я, поняла. Ты, конечно, достал всех жизни учить, но без тебя всё развалится, факт. Что тебе сказать? Я думаю, ты слишком много на них взвалил.
— Ты серьёзно сейчас? Да меня Костлявая застебала, что я своей корпе жопки подтираю и с ложечки кормлю!
— Костлявая из кланов, не имела дел с низовыми. Я с ними год прожила, это специфическая публика. Их с рождения готовили к одному: дотерпеть до семнадцати, а потом жизнь, как фейерверк, коротко, но весело. У них не было никаких проблем никогда! У них не должно быть никаких проблем! Потому что аренда всё списывает. Никакой ответственности — до семнадцати они дети, потом в аренде. Они обожают ныть: «Ах, у нас украли жизнь, ох, у нас нет будущего, ой, мы умрём молодыми!» Но ведь никто и пальцем не шевельнул, чтобы что-то с этим сделать! Сидели и подсчитывали, как бы так арендоваться, чтобы побольше потом просрать на Средке. Вон, Шоня твоя драгоценная башку всем прогрызла своим «от аренды хоть в петлю», но не то что в петлю — даже в школу не пошла! Скажи, не так?
— Так, — не стал спорить я.
— Когда ты нарисовался: «Не ходите в аренду, я знаю как!» — много за тобой пошло народу? Шонька, потому что рыжая хитрожопка, решила на твоей шее в башни въехать. Лендик, потому что пошла Шонька. Зоник, потому что восторженный дурачок. Ну и Колбочка, которая вообще-то никуда не собиралась, но ты её с того света вытащил, а она хоть и дура, но дура честная.
— И ты.
— Я не местная, это другое. Но ты пойми — они всю жизнь ничего не делали и не собирались. Для них твои призывы звучали: «Народ, я вам сделаю так, что вы вместо аренды будете веселиться на Средке». Что им для этого придётся работать, ты их предупредить забыл.
— Блин, но…
— Да-да, ничего не достаётся даром, — перебила меня Лирания. — За всё надо платить. За свободу особенно дорого. Ты это знаешь, я это знаю. Для нас это аксиома, но им-то это даже объяснить невозможно! Они в принципе не понимают, почему должны что-то делать. Они всегда всё получали просто так! Мало, скудно, скучно? Надо просто дождаться семнадцати, и — фырр! Очередной фейерверк взлетел. Для них корпа не значит «мы все работаем, чтобы жить хорошо». Для них это «прем делает нам хорошо, а мы за это соглашаемся, так и быть, не идти в аренду». С их точки зрения ты их обманул, не исполняешь свои обязанности, они жестоко тобой разочарованы. Лендик ходит и нудит, что
