греха подальше направилась к выходу. Довольно. Ещё на колени только не ставили меня средь бела дня всякие упыри.
Моя гордость просто вопила от негодования, беднягу больно ранили, и я не справлялась с ее свирепым гневом.
Слёзы застилали глаза, почти на ощупь двигалась вглубь коридора. Самое паршивое, она права. Действительно, будущая жена имеет полное право ненавидеть любовницу своего жениха.
Все же, я не могла это принять. Он не только ее жених, но и отец моего ребёнка. Черт! Выбравшись на улицу набрала полные легкие воздуха и смахнула слёзы. Не время и не место.
Припала спиной к мокрому холодному камню и прикрыла веки.
— Если ты, ублюдок, пальцем коснулся моей сестры, я вызову тебя на поединок и с удовольствием прилюдно порву на куски!
Услышала знакомый разгневанный голос и увидела, как из аллеи выходит злой дракон. Он жестикулировал и громко кричал, с другой стороны выходил тот самый кислотный, усаживаясь в экипаж.
Я сильнее вдавила себя в стену, надеясь, что мужчина меня не заметит.
— Кто разрешал тебе выходить на улицу? — прорычал дракон и больно схватил за локоть.
От неожиданности вскрикнула, слезы, которые я всеми силами заставляла остановиться, самовольно брызнули из глаз.
Дармир замер, мгновенно освободив мою руку.
— Извини. Больно?
Его глаза потухли и снова в них клубилась ледяная стужа.
Не успела ответить, как он разорвал рукав на две части, осматривая пострадавшую часть тела, кроме, небольшого покраснения на коже не было повреждений. Мужчина наклонился и коснулся губами, прижимая к груди.
— Прости, я не хотел.
— Все в порядке.
— Нам нужно покинуть это место, или я ее убью, — коротко сообщил генерал.
Мы молча ехали в экипаже, решила не задавать лишних вопросов, боясь вывести мужчину из равновесия. Дармир выглядел мрачным, нахмурив брови, о чём-то размышлял.
— Кто это был? — тихо спросила, не в силах выносить воцарившиеся напряжение.
— Это был тот, кому суждено вечно дышать в спину клану Айстид. И, ещё, милая, — сказал это так сладко и мягко, что мне страшно стало, — я все же решил закрепить на тебя свои права. И после сегодняшней ночи, запрещаю тебе, разговаривать с кем-либо из высших сирров мужского пола. Ясно?
Мои глаза округлились, а ладони вспотели.
— А как же магия? Ты сказал, нам опасно…
— Я нашёл выход. Не переживай, больно не будет, — как-то печально усмехнулся он.
— А должно быть больно?
— Да, Нина, должно быть больно. Когда в первый раз ложишься в постель с мужчиной, должно быть больно. Надеюсь, хотя бы Мила это усвоит.
Глава 18
Нина
Его слова болезненным потоком разнеслись по крови, отравляя ядом каждую клетку.
Я прислонилась лбом к холодному стеклу, пытаясь остудить своё негодование, потушить его словно угли в воде. Полегчало. Но недостаточно полегчало.
Подняла глаза, бросила в дракона короткий взгляд и снова отвернулась.
— Тогда вы можете собой гордиться. С вами в постели мне было очень больно, — не глядя в его сторону, вздохнула я.
Пару секунд ничего не происходило. Мне даже показалось, он не расслышал. Только показалось. Не успела опомниться, как сильные руки одним движением перекинули к себе на колени.
— Я был зол на тебя, девочка. Сильно зол. Не рассчитал силу, — шепнул он, тихим грудным голосом.
Я попыталась вырваться, скорее из принципа, в горячих руках было очень уютно. Запах сандала медленно пропитывал с головы до ног.
— Интересно узнать за что? — рявкнула, неуклюже выворачиваясь. — За что? — громче спросила, вцепившись ему в ворот.
— Была причина, — нехотя протянул он.
— Была причина ткнуть пальцем в первую попавшуюся девушку, чтобы ее притащили и швырнули тебе в ноги? — зло усмехнулась в ответ.
— Да, Нина. Именно, Краах тебя раздели, так и было!
Он перестал уступать в нашем безмолвном сражении. Схватил крепче и заставил сидеть смирно.
— Я взял то, что принадлежало мне изначально. Ясно?
— Неясно! Что за чушь!
— Тебя отдал мне сам Краах, и никто не был вправе вмешиваться, Нина. Твой отец об этом знал. Я просто наказал тебя, за то, что ты не сохранила обещанное мне.
Замерла, вслушиваясь, как барабанит собственный пульс.
— Что это значит? Мой отец одобрил Дилана. Он благословил наш брак, — тихо сказала я.
— Да. Он сделал это за моей спиной, Нина. Я не хочу обсуждать эту тему. Она закрыта раз и навсегда.
Дернулась, и дракон, наконец ослабил хватку, позволяя скатиться и сесть рядом.
Господи. Осмыслить подобное выходило с трудом! Мой отец обещал меня драконам? Это ложь. Невозможно. Папа безумно нас любил и никто не переубедит меня в обратном.
— Прости, Дармир, что мать твоего ребёнка такая распущенная и недостойная женщина, — с наигранным драматизмом выпалила ему прямо в лицо, — Но, ты сам виноват. Никто не просил тебя делать мне ребёнка! В вашем мире неизвестно о существование средств защиты?
Откуда во мне взялось столько злости? Но она плескалась внутри, заполняя до краев, обжигала грудь, и если бы я не высказалась, на месте воспламенилась.
Он подарил в ответ не менее жаркий взор, губы превратились в сжатую тонкую линию. Глаза горели, как у древнего демона. Сейчас горячо будет!
— Не знал, представь? — недобро ухмыльнулся генерал. — Не удержался, Нина. И вряд ли планирую сдерживать свою натуру впредь…
От его слов по телу пробежали мурашки, поднимая невидимые глазу волоски.
— Нет. Не будет этого. Развлекайся со своей девственно-чистой невестой. Я испорченная, непригодная для высшего сирра девица легкого поведения!
Он не дал договорить, взял за плечи и мгновенно захватил в плен мою нижнюю губу. Целовал жарко и долго, демонстрируя своим языком, что он собирается делать ночью.
— Соблазн слишком велик, — выдохнул в губы.
Не будет ему признаний! Если мерзавец неспособен отличить невинную девушку от распутной, пошёл он к черту! Так ему и надо. Пусть мучается в сомнениях до конца своих дней, плевать я хотела на его старообрядческие закидоны! Как вообще смеет, что-то мне предъявлять? Он… почти женатый человек!
— Наймите себе…
Вновь горячие губы сомкнулись на моих.
— Не хочу, Нина.
— Не получишь, Дармир, моей страсти, — подначивала я, облизывая губы.
— Посмотрим.
Экипаж резко остановился, будто хотел нас обоих растормошить.
Двери открылись и Адам юркнул внутрь, усаживаясь между нами.
Дракон, явно желавший добавить еще что-то провокационно-язвительное, принял серьёзный отеческий
