моей спиной раздаётся на удивление трезвый мужской голос.
— С друзьями на дачу, — балансируя на табурете, не оборачиваюсь и продолжаю поиски зонта.
— Что за друзья?
— Тебе их имена что-то дадут? — нахожу пропажу, заваленную шапками на верхней полке.
— Лилька, не дерзи.
— Даже ещё не начинала, — чуть слышно.
— С ночёвкой?
Боже, сколько нелепых, неуместных, совершенно ненужных вопросов. А то, как будто испереживаешься весь, держа под рукой пузырёк корвалола на всякий случай.
— С ночёвкой, — спрыгиваю с табурета и плетусь на кухню, поставить этот предмет мебели на его законное место. У стола.
— Веди себя прилично, чтобы мне за тебя не было стыдно.
И это ты мне говоришь про стыд?
— А тебе не было стыдно, когда твоя дочь в квартиру попасть не могла? И скиталась по городу холодной осенней ночью?
— Так ты же сказала, что у Динки ночь провела в итоге.
— А, это в корне меняет дело. И тебя полностью оправдывает. Только к Дине по воздуху и за «спасибо» на другой конец города не попасть. А твоя дочь была без телефона. Но зато с мелочью на батон. За такие деньги даже за угол на такси не доехать.
Мой собеседник, кажется, пытается осмыслить приведённые мной аргументы.
Молчишь? Что, сказать нечего?
— Бухать можешь сколько угодно, только на щеколду изнутри закрываться не надо.
— Тон смени, не с подружкой общаешься. А то вообще никуда не поедешь.
Не смеши мои тапочки, пожалуйста.
— В ванной закроешь? Только тебе это не удастся. Там сейчас мама душ принимает.
— Я твой отец, если ты не забыла. И имею право…
— Отец, — устало выдыхаю, закатывая глаза, — тебе по трезваку не к кому больше прикопаться? Иди лучше сериал очередной посмотри.
— Ты как со мной разговариваешь?
Игнорируя его воспитательные интонации, пытаясь сохранить свой внутренний дзен, топаю к ванной комнате. Громко стучу в дверь. Шум воды тут же стихает.
— Мам, я поехала.
— Позвони, как доберётесь.
— Окей.
Минуя отца, который, по всей видимости, тоже ждёт от меня прощальных трогательных речей, присаживаюсь переобуться, ощущая при этом его сверлящий взгляд на своей спине. В тишине выхожу из квартиры с тяжелой сумкой наперевес.
— Лиля… — резкий звук моего имени захлопывается вместе с входной дверью.
Вызываю лифт, и каким-то чудом он оказывается на моём этаже. Захожу в кабину и прежде, чем нажать наполовину прожжённую кнопку с цифрой «1», включаю в телефоне музыку и втыкаю наушники в уши. Наслаждаюсь одиночеством недолго, так как уже на третьем этаже движение лифта тормозится. И в него несмело ступает пара подростков лет пятнадцати: мальчик и девочка. Девочку я знаю, живет на этом этаже. Поэтому когда она, судя по движению её губ, со мной здоровается, киваю ей в ответ. Парочка поворачивается ко мне спиной и берётся за руки. Мальчик что-то говорит девочке на ухо, и по содроганию её плеч, понимаю, что она смеётся.
Минорный, под стать моему упадническому настроению, трек в ушах, подкреплённый мимишно-ванильной картиной перед глазами, заставляет меня переключить своё внимание на обшарпанные стены кабины. Невольно пробегаюсь взглядом по рекламным объявлениям. Кому-то, даже самому упёртому, так и не удалось их до конца содрать с декоративной панели. «График работы и контактные телефоны управляющей компании». Уныло. «Установка пластиковых окон с огромной скидкой. Только сегодня и только для Вас». Скучно. «Щедрая акция магазина разливных напитков: три литра пива по цене двух». Неинтересно.
Наконец двери лифта разъезжаются. Лестничная площадка первого этажа встречает меня и моих попутчиков затхлым запахом ограниченного пространства и грязными следами от подошв на местами потрескавшейся напольной плитке.
Стопорюсь у своего почтового ящика, заметив там какую-то «жизнь». За последние годы мой ящик видел внутри себя только многочисленные коммунальные платёжки. И вряд ли там сейчас что-то полезное. Поддеваю пальцем дверцу ящика, которая легко открывается и без ключа. Ну, точно. Очередной бумажный спам. На этот раз бесплатная газета. Пёстрые статьи которой обещают безоперационно и недорого вернуть зрение за один сеанс, очистить организм от шлаков с помощью волшебного эликсира и повысить потенцию в двадцать раз, если принять чудо-капли. Лучше бы рекламировали что-нибудь для мозгов. Тем, кто ведётся на эти заманчивые, почти халявные предложения. Комкаю газету в руке и бросаю её в картонную коробку, играющую в подъезде роль мусорного ведра.
Даже содержимое моего почтового ящика пресное и безрадостное. Не несущее никаких эмоций. То ли дело обнаружить там письмо или открытку. Но не те, которые получаешь в телефон в виде безжизненных печатных буковок или тупых анимированных изображений. А те, что из бумаги. Которые можно потрогать и понюхать. Но сейчас посылать их друг другу, наверное, уже немодно. А зря. В этом был свой трепет и своя романтика. И вот в связи с этим про свой почтовый ящик могу сказать, что он заново приобрёл «письменную девственность», так как подобного рода корреспонденции внутри него не было уже очень давно. Последний раз это была открытка от бабушки с Новым годом. Наверное, больше десяти лет назад.
Заканчивая размышлять, что мы перестали радоваться мелочам и радовать мелочами, выхожу на улицу. Вдыхаю воздух, пропитанный озоном после успокоившегося на неопределённое время дождя. Влюблённая парочка из лифта всё ещё топчется под козырьком подъезда, видимо решая, куда в такую погоду податься. Вскоре мальчик с девочкой, нахохлившись и прижавшись друг к другу как птенцы, перепрыгивают разом две ступеньки и начинают аккуратно ступать по лужам, стараясь не запачкать свои белые кроссовки на массивной подошве. Смотрю им вслед, пока их силуэты окончательно не растворяются в лёгкой туманной дымке, застывшей над землей.
Так классно, когда есть тот, кого можно подержать за руку. Тот, с кем не страшны ни дождь, ни туман, ни лужи. С кем не боишься промочить ноги и не стремаешься испортить прическу из-за витающей в воздухе влажности. Тот, с кем можно шутить и смеяться, разговаривать и молчать.
Позади меня метры кирпичных стен, а не сантиметры живого человека, в которого можно уткнуться, когда страшно, одиноко или грустно. В мои уши льётся чужая музыка, чужие слова, а не приятный, родной, искренний голос, который хочется слышать в любое время дня и ночи.
Природная стихия возобновляется, постепенно набирая обороты. И вот уже огромные, переливающиеся радугой пузыри лопаются в лужах. Вообще я дождь
