Поехали с нами, – предложил майор. – Мы без охраны, а твои бойцы все-таки с автоматами. И при деле будешь.
Майор Завгороднов, начальник санитарной колонны, давно понял, что команда Мальцева к медицине не имеет никакого отношения.
Из темноты у дороги выплыли какие-то здания.
– Надо обстановку узнать, – майор кивнул в сторону домов.
Долго стучали в двери крайнего дома, потом так же долго объясняли хозяину, что они сопровождают санитарную колонну.
– Это Пятигорцы?
– Нет, хутор. Пятигорцы немножко дальше.
– Фашисты поблизости? – Еще раз спрашивал майор или бестолкового, то спросонья не понимающего, чего от него хотят, хозяина.
– Нет, нету. Врагов нет, – наконец ответил хозяин, выпучив глаза и часто хлопая ресницами.
– Хорошо, что «нет», – вздохнул майор. – Ну что, лейтенант, поедешь с нами?
– Нет, – решил Мальцев. – Своим ходом пойдем. И битком у вас.
– В тесноте – да не в обиде. Жаль. Ну, удачи вам.
– И вам счастливо добраться.
Солдаты Мальцева молча смотрели на проезжающие мимо машины. Наверняка они жалели, что командир отказал им ехать с автоколонной. Нашлись бы места для десяти человек! Проводив взглядом последнюю машину, отделение Мальцева выступило вслед. Минут через десять далеко за хутором, в той стороне, где спряталась автоколонна, прозвучали автоматные очереди, окрестности осветилось пламенем взрывов.
– Гришка, на дерево! – Крикнул Мальцев, вешая ординарцу на шею свой бинокль.
– Санитарная колонна на краю Пятигорцев на фашистов напоролась, – сообщил ординарец. – Танки! Передний грузовик горит! Прозвучали пушечные выстрелы.
– Наших расстреливают! Танками давят! Зарево набирало силу.
– Танки наших давят! – Простонал из дерева ординарец. – Ожидали их! Точно, ждали, сволочь! Автоматные очереди раздавались все реже.
– Все … – выдохнул ординарец и надолго замолчал, обвиснув на суку».
Колонна отъехала от Оржицы на расстояние около 15—18 км, где ее ждала немецкая засада на подъезде к Пятигорцам. И ждала она, судя по всему, не автомашины с ранеными, а боевые подразделения, чтобы уничтожить тех, кому удастся прорваться из Оржицы. Для чего посылать вперед санитарную колонну из около ста автомобилей, на что была надежда, была ли проведена предварительная разведка? Ответов, к сожалению, мы не имеем. Факт гибели колонны с ранеными описан в нескольких источниках, поэтому сомнений в том, что так и было, нет. То, что там могло быть не сто а, например, сорок или тридцать автомобилей, суть случившегося не меняет.
Постепенно центр давления на немецкую оборону смещался на юг, на участок обороны 79-го пехотного полка 16-й танковой дивизии между селами Онишки и Остаповка.
Из немецких источников узнаем, что в этот день состоялся первый прорыв советских войск через боевые порядки 16 тд вермахта:
«Утром 20 сентября части четырех российских дивизий, перевезенных из глубины «котла» на его восточную окраину, пошли на прорыв. Они форсировали реку у Онишок (село в 2—3 км севернее Оржицы), прорвали кольцо окружения и вытекли на северо-восток. Немедленно была создана группа быстрого реагирования (усиленный I батальон 64 полка без 3 роты, одна танковая рота и II дивизион 16 артполка) и брошена на угрожающий фланг.
В 17.30 началась контратака. Здесь русская кавалерия попыталась выйти в тыл атакующим. Опасаясь окружения, роты отступили здесь и там в беспорядке на исходные позиции. I батальон 79 полка получил подкрепления, и атака началась заново, поддерживаемая минометами. С криками «Ура!» Солдаты бросились вперед. Сильный артиллерийский огонь русских накрыл кукурузные и конопляные поля. Фонтаны разрывов вставали здесь и там, осколки свистели в воздухе, смачно врезаясь в грунт. Ближе к врагу! И тут россияне открыли огонь из танковых и противотанковых пушек «Ратша-бум» (прозвище советской 57-мм противотанковой пушки, вызванное характерным звуком выстрела, наличие таких пушек в 26-й армии не исключается) ударив в середину наступающих. Как новобранцы, прыгали солдаты от одного укрытия к другому, гроздьями прятались за танками. Наконец удается подняться на холм (господствующая высота со триангуляционной вышкой). Теперь они стоят перед российскими окопами. Завязался ожесточенный ближний бой. Красноармейцы дрались до последнего и почти не сдавались в плен. Да и немцы, ожесточившиеся от упорного сопротивления, предпочитали уничтожать их в окопах, не дожидаясь, пока те подымут руки. Россияне предпочитают быть застреленными в окопах, чем покинуть их; однако солдаты 16 танковой дивизии не менее твердые и решительные: они отбросили врага, который отчаянно бьется, назад и ликвидировали прорыв. К полуночи брешь в обороне 79-го полка была закрыта».
Нет оснований не верить немецкому историку, хотя информация о «четырех дивизиях», да еще и «перевезенных из глубины „котла“» – явное преувеличение. Главный вопрос – что это были за подразделения, как далеко и в каком количестве им удалось прорваться из окружения, кто и в каком количестве, наконец, вышел к своим.
Поскольку кавгруппа утром 20.09.1941 года еще не прибыла в Оржицу, то какое-же кавалерийское подразделение пыталось выйти в тыл контратакующих немцев? Не были ли это подразделения 37 кд?
На восточной стороне окружения пехотные дивизии XI армейского корпуса вели преследование советских войск, которые отходили с целью прорыва, собирая желающих сдаться в плен. В ходе наступления иногда возникали кризисные ситуации с отрядами, которые вырвались вперед:
«Окруженные русские не имели больше особого желания сопротивляться; как кажется, у них была еще надежда прорваться из окружения в северном или восточном направлении. Поэтому нажим на слабую немецкую боевую охрану на восточном берегу Сулы усилился. Так, например, 125-му разведывательному батальону пришлось пережить тяжелые часы на мосту восточнее села Тарасовка (населенный пункт на берегу Сулы южнее Оржицы).
421-й полк, который постоянно получал по радио призывы о помощи 125-го разведывательного батальона, нанес вечером 20 сентября, по инициативе командира полка, удар силами усиленной роты и взвода противотанковых орудий, чтобы взять Тарасовку и прийти на выручку разведывательному батальону. Быстрыми, мужественными действиями под личным руководством командира полка оберст-лейтенанта Райнхардта село было взято, русские отброшены, связь с разведывательным батальоном установлена. При этом в руки попало 1700 пленных».
Очевидно, что речь идет о действиях 421 пехотного полка 125 пехотной дивизии вермахта.
Генерал И. И.Трутко в этот день просил о воздушном подвозе в район с. Белоусовка и о вывозе раненых, но организовать воздушную транспортировку не удалось.
20 сентября 1941 Аникушкин Ф., заместитель командующего 26-й армии, поднимая в контратаку бойцов, будет тяжело ранен осколками мины в ноги и, находясь в полевом армейском военном госпитале в с. Оржица, Полтавской области, попадет в окружение. Истекая кровью, выползет он из госпиталя и начнет тяжелый выход из окружения по тылам врага, из которого, вместе с группой командиров, выйдет 25 октября в районе города Чугуев. Выйдет из окружения, ведя за собой раненых командиров и комиссаров, переплыв с кровоточащими ранами, ледяной Северский Донец под Чугуевом Харьковской области, но без партийного билета, без документов, без боевых наград.
Разведчик, лейтенант Иван Скрипка вспоминал, что в середине сентября от начальника розведпункта подполковника Копылова была получена радиограмма, в которой говорилось, что по оперативным данным разведчики находятся в окружении. Предписывалось выйти в район 12-й кавгруппы, координаты которой прилагались. После марша и выхода в район указанных координат было обнаружено, что в Оржице находится штаб, но не 12-й кавгруппы, а 26-й армии.
Возле села Оржица, перед переправой через реку, пришлось уничтожить автомобили, чтобы они не достались врагу. Переправлялись под постоянным обстрелом противника. Измученных, грязных, мокрых бойцов и командиров на другом берегу встретили немецкие автоматчики, засевшие на деревьях.
Пробившись через засаду, отступающие разведчики наткнулись на немецкий аэродром. Правда, он был замаскирован под поле, на котором то тут, то там стояли снопы. После перестрелки с аэродромной охраной разведчики подожгли несколько самолетов, и пошли дальше на восток. Группа из младших офицеров и бойцов, в которой был и Иван Скрипка на 11-е сутки вышла к своим в районе Ахтырки.
Михин В. С. и сформированное им подразделение весь день держали оборону, немец крепко их бомбил, обстреливал из минометов.
Не об этом подразделении, и другим, ему подобных, наспех созданных в окружении, говорит немецкий историк, описывая прорыв утром 20 сентября?
Лисичкин А. Н. который участвовал в боевых действиях в составе 34 сп 75 сд 21А вспоминал, что в район Гребенки прибыл к ним батальонный комиссар Гребнев с политотдела 75-й сд и дал указание на отход в район Оржицы, где (они) заняли оборону. К их
