культа, все поставлено на конвейер. Моего бомжа, должно быть, уже заждались в норке, так что я решил наведаться в морг, чтобы поторопить со вскрытием. Дежурный судмедэксперт всегда рад пообщаться.
– А, капитан. Доброго времени суток. Вы к водолазу или все с вашими висельниками?
«Водолазами» или «поплавками» в морге зовутся трупы утопленников. Как раз таким был мой бездомный. Его прибило к технической секции под мостом на Котельнической набережной.
– К нему – родному.
– Это хорошо. У меня, как раз, для вас кое-что есть. Кофе будете? Я чайник поставил.
– Не откажусь. Мне можно, пожалуйста, с сахаром. Две ложки.
– Значит, тортик не будете?
– Аппетита нет, но спасибо.
Запах морга был смесью запахов всевозможных физиологических жидкостей и формалина, и напоминал запах давно несвежего трупа, но только стерильный и помноженный во сто крат, как, если бы одну кучу дерьма сервировали по пяти тарелкам и обработали дезинфицирующим раствором. Мы натянули медицинские перчатки, и судмед выдвинул кассету с покойником из холодильника. Лицо мертвеца по форме и цвету напоминало коралловый риф, а тело на ощупь было пластичным, как свежая глина. Его сточила река. Опознать такое, при всем желании, не представлялось возможным. Отпиленные в моем присутствии кисти рук, приладили на место. На обоих запястьях, металлическими браслетами, блестели аккуратные швы. Такой же шов проходил вдоль всего торса покойного.
– Значит, успели-таки вскрыть?
– Только сегодня. – Судмед отхлебнул глоток крепкого растворимого и выудил из стола бумажку в файлике. – Вот заключение. Не успели еще вам передать. Он, конечно, наглотался воды, но причиной смерти стало кое-что другое. На теле зафиксированы повреждения, характерные, как раз таки…
– Для повешенных?.. – перебил я, вчитываясь в заключение.
– …перелом подъязычной кости и шейного позвонка ниже челюсти, – продолжал эксперт, не обращая на меня внимания, одной рукой, упакованной в резиновую перчатку, указывая области повреждений на теле погибшего.
– На что вы намекаете?
– Я ни на что не намекаю, капитан. Я говорю прямо – ваш водолаз, на самом деле, очередной висельник, свалившийся в реку.
Просто уму непостижимо. И, все-таки, может подождать до завтра. Я забрал заключение, поблагодарил эксперта за кофе и пошел к метро.
Хотя бы дома все было на своих местах. Как и всегда. По закону о тайне следствия, делиться подробностями расследования с кем бы то ни было, включая супругу, само собой, строго запрещено. На этот запрет, разумеется, все мало-мальски успешные следователи, само собой, клали болт. Больше того, некоторые следаки делали себе имя, как раз таки благодаря смекалке собственных жен. Вот и у меня от Лиды не было никаких секретов.
– Шестнадцать эпизодов. Тридцать четыре жертвы за две недели, Лидс. Тридцать четыре. Представляешь себе масштабы? И все студенты этой самой… «вышки».
– Хм. Мой Фокин, как раз, туда ходит на курсы…
К ужину Лида не притронулась. Она смотрела будто бы сквозь меня. Мысли у нее явно были о чем-то другом.
– Все в порядке, любимая?
– Очень странно. А по новостям сказали только о двух случаях…
– Ну же, взгляни на меня. Ты сегодня какая-то странная.
– Все-то ты замечаешь. – вымученно улыбнулась она.
– Ну, конечно. Следователь – лучший психолог. Так в чем дело?
– Не хотела тебе говорить, пока сама не буду знать точно. – Лида колупала ногтями кожу на больших пальцах обеих рук. Обычно она так делала только если сильно переживала. – У меня задержка.
Стало тихо. По выражению лица супруги, я почувствовал, как мои собственные глаза налились кровью. Она перехватила этот мой взгляд, и тут же принялась меня успокаивать.
– Но ты не переживай, родной, – продолжала Лида, хватаясь за меня руками. Я сидел в кресле молча и ждал, что она скажет. – Я сделаю все, как ты скажешь. В случае чего – выпью специальные таблетки. Все будет хорошо. Ты, только не переживай…
Я оборвал супругу.
– А я не переживаю.
– Нет?
– Нет. И не нужно никаких таблеток.
– Хочешь сказать?…
– Если ты беременна, мы оставим ребенка и точка. Возражения не принимаются.
– Володя! – просияла Лида, и тут же принялась жадно обнимать и целовать меня. Вот в такие моменты, детки, чувствуешь себя по-настоящему взрослым.
– Дорогая, а помнишь, я рассказывал тебе про того бомжа?…
Объятия супруги разомкнулись сами собой.
– Чего?
– Ну, того, которому пришлось пилить кисти рук.
– Господи Иисусе. Ну, помню. И дальше что?
– Экспертиза установила, что он повесился, как и все остальные…
7594360241
Неделю спустя стали появляться десятки сообщений о случаях парного суицида из-за границы. К тому моменту, у нас счет перевалил уже за сто случаев. То есть, чуть больше двухсот погибших. Первыми, информационный вакуум разорвали, конечно, американские журналисты. Причем, за океаном, счеты с жизнью сводили исключительно при помощи второй поправки 2 – прицеливаясь на брудершафт. В Британии – топились, чтоб побороть инстинкт самосохранения, – связанными между собой, используя напарника в качестве противовеса. В Латинской Америке, юго-восточной Азии, Индии, Пакистане и Бангладеше практиковалось парное самосожжение. В Евросоюзе прыгали с высоты. Восточная Европа и Турция травились российским газом, а россияне были верны традициям и предпочитали вешаться.
Формально, я по-прежнему руководил расследованием, хотя, по сути, дело вели внесистемные журналисты – эти враги режима, а мы только списывали у них готовые ответы, как со шпаргалки. Первым идею о существовании некой секты выдвинул популярный в сети журналист Юрий Ртуть. Версия нами тут же была принята в работу, а сам Ртуть несколько дней спустя был обнаружен оперативником, пришедшим вручить повестку о вызове на допрос, в одной петле со своей женой. Расследование Ртутя насчитывало десятки интервью со студентами ВШЭ, каждый из которых что-нибудь да слышал об этой секте самоубийц. Свидетели, без колебаний рассказывали ему то, чем на неделю раньше отказались делиться со следователями на допросе. Пока профессионалы следствия топтались на месте, фильм Ртутя, дополненный английскими субтитрами на ю-тубе, произвел мировую сенсацию. Самой обсуждаемой темой стала международная секта самоубийц родом из России.
А, между тем, в следственном управлении по N-скому району, полковник Грязнов, которого в связи со сложившейся «сенсацией» имели во всех позициях и все, кому не лень, устроил очередной разнос.
– ДО КАКИХ ПОР Я БУДУ, КАК РАК КРАСНЕТЬ ЗА ВАС ПЕРЕД ГЕНЕРАЛОМ, ВЫ МНЕ ВОТ, ЧТО СКАЖИТЕ, БРАТЦЫ-КРОЛИКИ, ЕБ ВАШУ Ж МАТЬ? НУ, ЛИСТОПАДОВ, ЧЕВО СИДИШЬ? ЯЗЫК В ЖОПУ ЗАСУНУЛ? ИЛИ СКАЗАТЬ НЕЧЕГО?
– Тарищ полковник… – хотел было я выступить с объяснениями.
– ТОВАРИЩ ПОЛКОВНИК! ТОВАРИЩ ПОЛКОВНИК! – передразнивал начальник отдела, примеряя на себя самые немыслимые маски кабуки. – ДА В СОВЕТСКОМ СОЮЗЕ ВАС ДАВНО БЫ УЖЕ ВСЕХ К СТЕНКЕ ПОСТАВИЛИ ЗА ТАКУЮ РАБОТУ, ПРОСТИ ГОСПОДИ!
