кашляет, за ней уход нужен. А Кира в школе с Софией какого-то мальчика побили — мать к директору вызывают.
— Пусть Машка пойдет, — буркнул Григорич.
— А где она, наша Машка? — разведя руками, воскликнула Рита.
— Не наша, а твоя. По городу с Вованом бегают — уголок укромный ищут. Зов предков, етит.
— Ты снова начинаешь?
Григорич ничего не хотел начинать и потому молчал, хмурясь и стискивая зубы, лишь только играющие желваки на щеках выдавали его сердитость.
— От того что ты насупился, — заметила Рита, — легче не станет. Ну, повесили на нас детей, в первый раз что ли? Короче, езжай в свою Москву, я сама справлюсь.
Рита вскочила с кресла на хриплый окрик Ирочки из соседней комнаты, но споткнувшись о ножку комода, плашмя грохнулась на пол и больно ударилась бедром. Григорич подскочил уже поздно и только хотел поднять жену, как та нервно отбросила его руку. Он понял, что никуда уже не едет, но помог жене встать и усадил ее в кресло. Рита не давала себя обнять, и Григорич молча вышел из комнаты. Ему нужно было «растрясти голову» и спокойно все обдумать.
Через полчаса он вернулся к Рите с загадочной улыбкой на губах.
— Что? — пытливо встревоженным тоном спросила жена.
— Мы едем в «Дубраву», — радостно возвестил Григорич и поцеловал ошарашенную Риту.
— Не поняла. В санаторий?
— Ну да. У меня там одноклассница работает администратором, Наташка Кракова. Обещала все устроить. Как раз есть свободный финский домик на двоих. Хвойный воздух, озеро, трехразовое питание, процедуры на выбор и все удобства. А главное — тишина и покой.
Глаза Риты загорелись, но она тут же посерьезнела.
— Сколько стоит?
— Бесплатно.
— Только этого мне не хватало! — встревоженно воскликнула жена.
— Успокойся. На самом деле условно бесплатно. К ним сейчас заселилась одна дамочка….
— Ах, вот как, — игривым тоном сказала Рита. — Ну-ну.
— Нет, ты не поняла, — замахал руками Григорич. — Она Наташкина подружка, но главное то, что она — известная режиссер и ей нужен репетитор по английскому языку.
Рита встала, и фривольно виляя бедрами, подошла к мужу.
— Ты уверен, что ей нужен только язык? — с нескрываемым сарказмом поинтересовалась Рита.
Быдловичи, как узнали об отъезде Риты и Григорича, в тот же миг возопили:
— Как так?! — в один голос кричали Вован с Машей. — А как же Ирочка с Кирой? Кто за ними присмотрит?
— Вообще-то, — возражала Рита, — у них родители есть.
Маша повизгивала вслед за муженьком.
— Конец месяца, я зашиваюсь на работе допоздна. Мама! Имей совесть. Ты же бабушка.
— Ну и что? — ухмыльнулась в ответ Рита.
— А то, — продолжал Вован, — что бабушка обязана….
— Ничего она не обязана, — гаркнул в ответ Григорич, крепко удерживаемый за рукав женой. — Обязаны детям, прежде всего родители — до их полного совершеннолетия. А бабушки с дедушками ничего не должны, а только если пожелают из большой любви. Но не надо ею злоупотреблять и кричать о совести. Не по адресу. Вы лучше с клиентами разберитесь и отдайте нам деньги за дом.
Как бы там ни было, а уже через пару дней Григорич с Ритой отправились в поселок Песочин, что в сорока километрах от Харькова — в санаторно-курортный пансионат «Дубрава», состоявший из шестиэтажного административного здания, лечебно-оздоровительных корпусов, спортивных площадок, роскошного парка-заповедника с бегающими декоративными свинками и козочками, большим живописным водохранилищем, бюветами с минеральной водой и многими уютными уголками вдали от суетного пыльного города. Наши герои поселились в одном из двадцати деревянных финских домиков на двоих с видом на розарий, за которым сразу же золотился пляж, и рассчитывали на приятный отдых. Но покой, как говорится, только снится тем, кто больше всего на него рассчитывает.
Длинноногая стройная как тростинка Ева, которой едва можно было дать лет двадцать, выглядела гибкой хищной павой с пышной огненной шевелюрой почт до пояса, стреляющими по сторонам глазками и миленькой лисьей улыбкой, под которой угадывался волчий оскал — только тронь, возрази или посмей встать на дороге. Несмотря на то, что бедра девушки были плоскими, грудь лишь угадывалась, а ягодицы, обтянутые шелком коротких шорт, выделялись небольшими холмиками, Ева настолько искусно пользовалась всем, чем одарила её скромная природа, — так умела повернуться, выгнуться, пройтись и повилять, — что все невзрачные женские достоинства сразу же попадали в ТОП вкусов мужской части отдыхающих сердечников. Впрочем, кардио-терапевтическое оснащение в санатории действовало мобильно и без особенных сбоев успевало спасать и подлечивать дряхлые, но претендующие на боевитость органы плотоядной публики. Еву — всегда живую, приветливую и любезную со всеми — хотели завоевать многие, но Рита сразу же предупредила мужа, что на прелестях подобных дамочек сплошь выбиты знаки: ОПАСНО ДЛЯ ЖИЗНИ! и ОСТОРОЖНО! ВЫСОКОЕ НАПРЯЖЕНИЕ! и ей странно, что мужчины замечают это когда уже слишком поздно. Поэтому пусть он даже и не мечтает подкатывать к манерной пигалице. Григорич уверил жену, что она — его ученица и режиссер, и подкатывать он намерен исключительно с творческими планами. В свою очередь Рита выразила надежду, что ей не придется корректировать эти планы. На том и согласились: Рита продолжила спокойно завтракать на террасе столовой, а Григорич из-за стола изредка кидал взволнованные взгляды через парапет на пляж, где под зонтиком возлежала Ева и полотенцем отгоняла кружащих над нею комаров.
В тот заезд как назло на зону отдыха напали полчища летучих тварей. Кто говорил, будто с вертолета сбрасывали на поля специальные удобрения, но тех отнесло сюда и вслед за ними за вкусненьким ринулись комары, а кто утверждал, что комары появляются к климатическим катастрофам, но в любом случае жужжащих агрессоров было очень много. Скрыться от них было просто нереально ни днем, ни ночью, ни утром и ни вечером. Проснешься — весь искусан, сплевываешь остатки лапок и крылышек, вокруг тебя на постели кровавые пятна, такие же на стенах, потолке и на окнах. На аллейках, в барах, в процедурных кабинетах и на пляже не было покоя от раздражающего писка мелких негодяев, и вот сейчас весь пляж лежал и был занят только одним — кто панамкой, кто платочком, а кто и веткой березы — отгонял обнаглевших кровососов от своих изнеженных телец. Григорич сочувственно поглядывал на Еву и тут же бледнел, ловя на себе пристальный взгляд жены.
Видя страдания мужа, Рита шлепнула его по лбу и убив комарицу, вынула из сумочки баночку с кремом.
— Иди и предложи бедняжке, — сказала она и поставила баночку перед мужем.
— Зачем? — недоуменно спросил Григорич.
— Иначе кровожадные комарики сгрызут нашу режиссершу, — усмехнулась жена. —
