интеллект, — объяснил я. — Она установлена в имплант и связана с моим организмом. Может анализировать мои показатели и давать советы по выживанию в этом мире… Ну, и не только.
Я вспомнил несколько казусных моментов, когда Стар влезала в самые неподходящие моменты. С тех пор, я научился вовремя отключать её.
— Вау, это круто! — восхитился Джесси. — А можно я с ней поговорю?
— Нет, — отрезал я. — Она находится прямо здесь, — приложил палец к виску, — и работает только со мной.
— Понятно, — сказал Джесси, опустив голову, и хмыкнул: — Тогда пусть эта Стар поможет что-нибудь сделать с раной на твоей спине. Иначе очень скоро ты умрёшь. Если не от заражения какой-нибудь дрянью, то от потери крови уж точно.
Я покосился назад себе за плечо, затем перевёл взгляд на обеспокоенного Джесси, который изо всех сил старался выглядеть невозмутимо, но у него это плохо получалось.
— Что там, совсем всё хреново? — спросил я, глядя на маленького гиранца.
— Очень хреново, льёт как из ведра, — кивнул он.
— Ладно, посмотрим, что можно сделать.
Я снял рюкзак и покопался внутри, найдя тюбик с жидким бинтом.
Расстегнув комбинезон, я стянул его с туловища, затем нанёс жидкий бинт на ладонь и, дотянувшись до раны, обильно смазал. Полупрозрачный голубоватый гель тут же стал впитываться в кожу, охлаждаясь и застывая, тем самым закупоривая рану.
Джесси с интересом за мной наблюдал.
— Круто! — прокомментировал он, когда увидел, как рана почти полностью затянулась.
— А как быть с инфекцией?
Я застегнул комбинезон и махнул рукой.
— Эта штука создана специально для меня и наверняка убивает всё что не должно быть внутри моего тела. Так что болячки не страшны.
— Круто! Это только для тебя работает? — восхитился он.
— Нет, для всех, но для меня по-особенному.
— Кстати, как ты узнал, что впереди будут животные? — спросил он.
— Настоящий воин не будет открывать свои тактические преимущества кому попало, — назидательно произнёс я, сделав важный вид. — И каждое действие должно быть сюрпризом для противника.
— Но мы же не противники. Мы сейчас в одной команде.
Я хмуро посмотрел на него.
— В данный момент — да. Но наши народы всегда будут находиться по разные стороны баррикад. Слишком уж мы разные.
— Разные? — переспросил Джесси. — Да, пусть вас и создают искусственно, но всё равно ты такой же человек, как и мы. Когда тебя ранят, из твоего тела тоже идёт кровь! А значит, в тебе бьётся точно такое же сердце. Так что же нас так сильно разделяет?
— Всё, — ответил я. — Наша история, культура, ценности, интересы. Мы воюем друг с другом уже столько лет, что я даже не помню, когда это началось. И я не думаю, что это когда-нибудь закончится.
— Но почему? — настаивал Джесси. — Зачем нам воевать? Разве мы не можем жить в мире и согласии? Вместо того чтобы убивать, мы могли бы сотрудничать и помогать друг другу!
— Нет, — сказал я резко. — Мы не можем.
— Потому что ваша корпорация бесконечно гонятся за ресурсами, территориями и влиянием! И из-за этого наш мир умирает. Очень скоро здесь не останется ничего живого…
— Хватит! — прервал я его. — Ты ничего не знаешь об Империи и о войне.
— А ты понимаешь? — спросил он тихо.
Я проигнорировал его вопрос и спросил:
— Долго нам ещё идти?
— Нет, сейчас выйдем в старые туннели, — пожав плечами ответил Гиранец. — Там нужно будет пройти ещё пару километров. И мы почти на месте.
Пройдя несколько сотен метров, мы и вправду дошли до очередной щели в каменной стене, за которой начинался туннель совсем иного вида. У него были ровные круглые стены, прямой пол, посреди которого тянулись шпалы древней железной дороги с деревянными шпалами. Такие нам показывали на курсах по изучению древнего оружия, который до сих пор встречался в природе на Лутеранском материке.
Гиранец со своими глупыми убеждениями вызывал во мне флешбэки. Я как будто бы домашние задания заново изучал. Вообще гиранцы свято верят, что они часть естественной природы, а мы искусственный суррогат. Нам это преподавали по технике антипропаганды. Мол, они считали, что всё создано ими — на самом деле промысел природы. Все их здания, техника, сооружения, технологии, мол, они как муравьи, строящие муравейники, только чуть совершеннее. При этом деятельность Империи они не считали за природу.
Какие забавные двойные стандарты…
Всё, что создано их руками, является промыслом природы. А люди, созданные руками людей — уже не промысел природы, а копии и суррогат. В этом вся их ущербная логика. Очень уж они недальновидные.
Однако когда-то их заглохшая цивилизация строила знатные сооружения. Тоннель, в котором я сейчас находился, впечатлял масштабами. Хотя, никто не отменял возможности, что это вовсе и не они построили, а другая более древняя цивилизация, которую гиранцы истребили из своей примитивности.
— И что, вы живёте в этих туннелях? — спросил я.
— Нет, — ответил Джесси. — Мы живём на старой железнодорожной станции, глубоко под землёй. Она очень хорошо приспособлена для жизни.
— Странные вы, гиранцы. У вас такая красивая природа на Лутеранском материке, а вы живёте под землёй в пещерах и норах.
— Так мы же не можем жить на поверхности.
— Это ещё что за глупости? — посмеялся я.
— Так стоит кому-то из нас появиться на поверхности, как вы начинаете отправлять свой десант и просто истреблять нас.
Ну да, здесь он прав. Последние разнарядки от высшего руководства были направлены на то, чтобы не допускать появления гиранцев на поверхности вообще, чтобы не портить моральный облик планеты их мерзким видом.
— Ну так вы сами виноваты. Нечего было нападать на наши промышленные объекты.
— Так ваши промышленные объекты строятся на местах наших старых городов, которые вы разрушили, — заявил гиранец. — Там, где мы раньше и жили. Вы просто нас выселили и прогнали с нашей же земли. А сейчас ещё и отправляете солдат для усмирения, когда мы пытаемся вернуть свои родные земли.
Об этом я уже слышал. Это как раз то самое, что называется гиранской пропагандой. И от неё нужно быть защищённым и осторожным. И не верить ни единому слову.
Я просто сделал вид, что не услышал, и продолжил шагать бодрым шагом. На бег я больше не переходил. И так понятно, что гиранец еле шевелится и совершенно не приспособлен к физическим нагрузкам.
А ещё воином хочет стать… Глупец!
Ну какой из него воин? Разве что пушечное мясо. Я даже не знаю, для чего ещё его можно использовать в бою. Он даже в качестве дубины не подойдёт. Такой хлипкий. Если бы я взял этого гиранца за ноги и попытался отбиться им от крыс, он, скорее всего, после двух ударов бы уже сломался.
От этих мыслей я хохотнул, представив себе картину.
