взяла с головы надоедливого таракана и бросила в рот, раскусив его между клыками.
— Не отвлекаемся, — велел им Колин, — этим займемся позже. А сейчас пришло время молитвы.
— Да-да, ты совершенно прав!
Орабелла собиралась вытереть край губы, но вместо этого размазала пальцем грязно-алую помаду.
Она снова взяла Грегори за руку. Вся семейка закрыла глаза и запрокинула головы к потолку.
Изабелла начала молитву:
— О, Верховная Матерь!
Остальные повторяли за ней.
— Мы даруем тебе наши грешные души. Да обретут они спасение в сенях твоих. Да примет их сердце твое и напитает своей благодатной кровью. Вверяем мы тебе свои жизни. Вверяем мы души свои Океану. Вода — наша судьба навеки. В воде мы едины. В воде мы отыщем спасение. В тебе наша воля. В твоей мудрости наша надежда. Да прибудет с тобой вечная власть. Да родится твое Дитя. И мы, дети твои, будем вечно прислуживать тебе. И на земле, и на дне. Хлебом нашим станет рыба и людская плоть. И отдадим мы долги тебе свои. Забери нас с собой в свою благую обитель. Уведи нас в Пепельные Глубины, где нас ждет вечная благодать. Пусть дыхание станет кровью. А слезы наши — пища твоя. Насыться ею, и да подарит она тебе силу и славу. И власть, чтобы вести нас за собой. И всех непокорных. Всех непослушных. Да станут грешные души рабами твоими. Да снизойдут они на дно морское. И рыбам поклонятся. И станут пищей их, как мы твоей. Клятва, данная тебе нами, нерушима и вечна. И суша не встанет между нами. Будь с нами, Верховная Матерь! Будь с нами вечно! В сердцах наших! И в помыслах наших! Направляй нас. Веди нас. Мы — твой рыбий косяк. И мы пойдем за тобой на самое дно Океана. Слава тебе, о, Великая Матерь! Слава тебе! Аминь.
Что происходит?
Боже…
Какого черта творится в этом доме?
Кто они такие? Что за Матерь? Кому они покланяются?
Чокнутые… безумные… убийцы…
— Как вы стали такими? — я набралась смелости и задала этот вопрос.
Шестеро отпустили руки друг друга и снова стали взирать на меня.
— Мы отведали дар Океана, — ответила Орабелла, — и Верховная Матерь наградила нас новой жизнью. Отдав души Пепельным Глубинам, мы стали теми, кто мы есть сейчас.
И кто же они такие?
— Дар Океана…
Я опустила взгляд на стол.
— Рыба…
— Священная рыба! — рявкнул на меня Грегори. — Ты, неблагодарная грязная чертовка! Не смей произносить такие слова всуе!
— Рыба…
— Ты совсем разум потеряла, мерзкая грешница?!
Грегори уже рванулся с места и почти забрался на стол, как вдруг Орабелла и Колин схватили его и потащили назад, усадив в кресло.
— Не надо, папа, спокойно, — обратилась к нему Изабелла, — она еще глупа и наивна. Она еще не понимает наших традиций. Простим ей это допущение. Ведь скоро… все изменится. И ее душа пополнит армию Верховной Матери, чтобы бороться за правое дело.
— «Правое дело»? — не поняла я.
— В мире так много зла! — воскликнула Паола. — А Верховная Матери борется со злом и защищает нас!
— Верно, доченька, — Изабелла кивнула и погладила Паолу по мокрым волосам, — в сердцах людей слишком много зла. А потому… это зло нужно искоренять.
— Сердце… да… вырезать… — Орабелла процеживала каждое слово сквозь зубы, что брызгала слюной, — сердце… вырезать его к чертовой матери! — Орабелла нервно дергалась. Она сжимала кулаки так сильно, что ее ногти, впивая в кожу, оставляли кровавые порезы.
Голова старухи нервно тряслась, сбрасывая с себя тараканов.
— Успокойся, душа моя, — Грегори положил ладонь на кулак жены, — всему свое время.
Старик посмотрел на меня и мерзко улыбнулся. Я заметила, как из внутренней поверхности верхней губы у него вылез длинный белый червяк и упал на гнилой черный язык.
— Ты прав, папа, у нас сегодня необычный день, — заявила Изабелла, — Джеймса ждет посвящение. Сегодня он станет мужчиной. Мой мальчик удостоен великой чести. Обезглавить рыбу…
Обезглавить…
Нет…
Только не это!
Шон!
Шон!
Я увидела нож… прямо перед собой на столе. Длинный нож для разделки рыбы.
Им можно воспользоваться, чтобы освободиться. Я смогу… я смогу…
Нужно только подползти ближе к столу. Как-то его схватить, перерезать веревки, а потом бежать… бежать, как можно быстрее!
— Держи, мой мальчик. Эта рыба уже начинает подгнивать. Пора отрезать ей голову и съесть, пока она окончательно не протухла.
Изабелла вручила длинный нож в руки Джеймсу, и тот направился прямо к Шону…
— Нет! — вырвалось у меня. — Не трогайте его! Не делайте этого! Прошу! Позвольте нам уйти! Это вам не поможет!
— Ох, уверен, еще как поможет, — посмеялся Колин.
А за ним засмеялись и остальные.
Орабелла, Колин, Грегори, Паола и Изабелла принялись хором твердить:
— Режь! Режь! Режь! Режь! Режь!
Сердце бешено колотилось.
Я пыталась двинуться с места, чтобы приблизиться к краю стола. Мне нужно добраться до ножа… еще чуть-чуть.
Шон! Только не так! Только не это! Не сейчас!
Я спасу. Я смогу.
Я…
— Шон! Нет! Оставьте его! Не трогайте! Не надо! Умоляю! Нет!
И я увидела, как Джеймс, сжимая нож, замахнулся над Шоном. На этом все мои попытки приблизиться к столу и схватить оружие прекратились.
Я не могла пошевелиться.
Мир для меня перевернулся с ног на голову… еще раз.
Шон… он смотрел на меня слезоточивым глазом. Я видела в нем… смирение. Со своей судьбой. Со смертью.
Он словно говорил мне: «Делай все, чтобы спастись. Ты должна выжить».
Да, именно так бы Шон и сказал мне. Он бы не хотел, чтобы я сдалась. Он бы не хотел, чтобы его смерть оказалась напрасной.
Эти монстры… они заняты им. На меня не смотрят… это мой шанс сделать все быстро. Я должна… должна…
— Режь! Режь! Режь! Режь!
Раздался душераздирающий стон. Это Шон.
— Во славу Верховной Матери! — прокричала Изабелла, тряся руками над головой.
И я увидела алый всплеск.
Джеймс стоял ко мне спиной и держал в руке окровавленный нож.
Зрители разразились бурными аплодисментами.
— Во славу Матери! Джеймс стал мужчиной!
— Рыба обезглавлена!
— Рыба готова к трапезе!
— Во славу Верховной Матери! Да благословит она наша души в Пепельных Глубинах!
Джеймс сделал шаг в сторону, и я увидела, как голова Шона болтается на перерезанных мышцах.
— Мой мальчик, — сказала Изабелла, — ты хорошо поработал. Давай я помогу.
Изабелла зашла за спинку кресла, на котором сидел Шон. Он зажала его голову между ладонями. Последовал рывок. И Изабелла одним движением оторвала голову Шона от плеч.
Из меня вырвался истошный вопль:
— Нет!
Из глаз брызнули слезы.
Шон…
