санаторий, в октябре, проверили зрение, оно было 100 %. С того времени и по сей день у сына зрение 100 %.
Служил в Кремлевском полку, там, сами понимаете, какая медкомисиия. Сыну 25 лет.
Исцеление рака груди
Реутова Ирина Васильевна
Этот случай произошел в 2000 году. Моей маме поставили диагноз в Курском онкодиспансере: киста молочной железы большого размера, и мы приехали к батюшке Ипполиту за благословением на дальнейшее лечение. Батюшка благословил и сказал маме, что врачи тоже от Бога. Мы уехали. Когда ей в больнице взяли пункцию из груди, содержимое кисты было 20,0 — это 20 гр и сказали, что она все равно наполнится и ее надо удалять. Но когда приехали повторно к врачу, то маме сказали, что кисты нет, и в операции она не нуждается.
Потом мы еще раз приезжали к батюшке Ипполиту, поблагодарили его и рассказали, что у мамы все хорошо. Спасибо батюшке Ипполиту!
«Спас ребенка от аборта»
Воспоминания супругов Инала и Мадины
В тот период, когда назрело решение из Осетии поехать в Рыльский монастырь к отцу Ипполиту, я работал оперативником в полиции. У супруги были большие проблемы с кожей — нейродермит по всему телу. Я куда ее только не возил: от врачей до экстрасенсов по всей стране, чтобы вылечить.
А над нами в подъезде жил Алан Хамицаев. Его мама жалела мою жену, помогала ей, пока она пыталась лечиться. Мы дружили. Она и говорит: «Мой сын был в Рыльске, там старец отец Ипполит, поезжайте к батюшке в монастырь». Мы сели и поехали. Это было начало августа 2001 года.
Мы не ходили в храм, не были воцерковленными, что такое монастырь, тоже не представляли. Вскоре мы попали на молебен о недужных. Я считал, что мне это не нужно, но меня с женой вместе тоже отправили в храм.
Мы потом были еще на этих молебнах, и видели там многое. При мне одна женщина кричала басом: не подходи, святой Ипполит! Кричала прямо вот таким голосом. Кто-то там квакал, кто-то кукарекал.
Когда мы попали к батюшке, он сразу благословил нам остаться, не уезжать. В то время жена была уже беременна, но мы этого не знали. Так и продержал нас отец Ипполит в монастыре до той поры, пока жена не родила. Дома ее бы лечили гормональными уколами от нейродермита, заставили бы сделать аборт.
Батюшка уже духом знал, что жена ждет Таню — нашу старшую дочь. Его врач, все звали ее «мамаша», делала жене массажи, а батюшка ей: «Ну ты аккуратнее, мамаша, аккуратней!» Она заметила, что в животе что-то: опухоль, говорит, наверное. И на лугу, на послушании стали говорить жене, что у нее живот растет, чтобы не перетруждалась, а у нее так чесалась кожа, что она и думать об этом не могла. Там и узнали, что беременна, и в Курске дочь родилась 4 декабря 2001 года. В монастыре я много физически работал, на руках мозоли были. Зимой нужно было осушить болото, копал по яме размером со стол и глубиной 3–4 метра, до воды, при –14 градусах. Летом косил много. Наркоманы не выдерживали такой нагрузки физической, которые должны были со мной работать, убегали, прятались от меня.
Жене батюшка вылечил нейродермит мазью из кожуры орехов, серы и сливочного масла. Мазь была черная, жена отказывалась мазаться.
Батюшка снял нам квартиру в Рыльске, она топилась дровами, я возил их из леса каждый день.
Вечером возле батюшкиной кельи собиралось много людей. Спрашивали у него разные вещи, даже продать квартиру или не продать. Он тогда отвечал: «Я что, гадалка вам что ли какая?» Эти люди не хотели идти в храм, а стояли у батюшкиной кельи.
Вскоре после рождения дочери батюшка благословил возвращаться домой. Всего мы прожили в монастыре около семи месяцев. Уезжали вдвоем, вернулись втроем.
Сестра жены взяла одеяльце — а в нем ребенок. «Это чей?» — «Наш». Все были поражены. Сначала не верили, думали, что мы там типа как в секте кого-то удочерили.
Когда ребенку было три месяца, я еще раз поехал в Рыльск. Меня поселили к отцу Иоакиму. Тогда я возил батюшку на машине, в Курск, по скитам разным. Он всегда шутил, пел песни, рассказывал стихи, — все это с шутками, с духовной подоплекой.
В то время приехал из Беслана мой соотечественник Зелим Хусонов. У него после несчастья, когда дочка попала в Беслане в теракт и потеряла глаз, случилась болезнь. Это была онкология на третьей или четвертой стадии. Его поселили одного под колокольню: там была келья, в ней железная кровать, стол, стул, кружка и икона на стене. Ну и колокол звонил совсем рядом. А через неделю Зелим уже кирпичи нам помогал кидать. Исцелился. Вот так.
Один раз я был в Рыльске после смерти батюшки. Весь на нервах приехал. Только зашел в арку монастырскую — и тишина на душе. Тяжесть, нервоз — все ушло. Сразу на могилку и заснул — вот как на мягком диване.
Он все складывал в свое сердце
Воспоминания отца Ипполита-младшего
Во многом причиной доброго миссионерства отца Ипполита был именно молебен о недужных. Если подумать, люди, проходя у своего дома, идя на работу или гуляя, увидев храм, в лучшем случае перекрестятся и вспомнят о Боге. Редко кто заходит, чаще забывают о том, что рядом.
К нам они ехали именно на молебен. И все приезжающие обязательно исповедовались, причащались, начинали участвовать в церковной жизни, в Таинствах — вот что служило для них большим подспорьем в их духовном росте. Я видел огромное количество изменившихся людей. На глазах менялась не только их одежда, образ жизни, менялась их вера.
Сначала, приходя на исповедь, они не знали, что сказать. Я не запоминал их специально, но многих батюшка традиционно благословлял приехать на молебен 12 раз. А это и были те три месяца, в которые люди воцерковлялись. Причиной служил повод приезда на молебен, но люди становились церковными. И это очень важно.
Да, это сложный путь. Но это не было заманиванием, а действительно духовным подспорьем. Когда из частного случая в жизни человека развивается такое понимание мощи, помощи Божией, духовной силы.
Болезнь или проблема привлекала человека искать помощи, и он обращался к батюшке. Молебен был лишь видимой частью миссионерского делания отца Ипполита.
То, что по его молитвам происходило в судьбах людей, он просто прикрывал, как ширмой, действием
