de Paris[102] и т. д.
На протяжении следующих двух лет общественный резонанс, связанный с бракоразводными процессами, только нарастал. Предложения были самими разнообразными, но, как и в случае с гражданскими (неофициальными) браками, случаи развода предшествовали принятию закона. В ноябре 1791 года гражданин Эспине развелся со своей женой на основании заверенного нотариусом акта, оформленного при свидетелях, а затем почти сразу же женился на другой. И подобное начало происходить все чаще.
Закон о разводе после долгого обсуждения был обнародован 20 сентября 1792 года. По нему было отменено раздельное проживание, а также добавлена возможность тем супругам, которые проживали раздельно, развестись. Согласно данному закону, устанавливалось три вида развода: по взаимному согласию, по причине несовместимости (по темпераменту или характеру) и по определенным основаниям (жестокость, измена, эмиграция, психическое заболевание и т. д.). По каждому из этих оснований был свой порядок расторжения брака. Вступить в последующий брак в случае развода по первым двум причинам можно было только через год. Дети от первого брака сохраняли права наследования. Мать получала право опеки над девочками и над мальчиками в возрасте до семи лет, отец – над мальчиками старше семи лет.
О вреде и пользе разводов спорили еще долго; противники идеи говорили, что он положил начало тотальной безнравственности и «легализованной проституции».
В реальности говорить о повсеместности разводов и тотальной безнравственности все-таки не приходится: многие лица преобразовали акт о раздельном проживании в развод, другие – попытались защититься от изгнания или гильотины. Жены эмигрантов использовали развод для защиты семейного имущества (собственность, которая должна была быть конфискована государством, передавалась судом женщине, поскольку пара разводилась)[103], а жены политических деятелей использовали развод, чтобы в глазах общества отделиться от мужей, признанных врагами Республики[104]. Впрочем, радоваться пришлось недолго: Гражданский кодекс 1804 года сильно ограничил легитимные причины для развода. Полностью отменили развод в 1816 году – «в интересах религии, мужчин, монархии и семьи», – и этим мы обязаны Людовику XVIII. Восстановления возможности развестись пришлось ждать до 1884 года.
Что это нам показывает? Отношение к браку было двойственным. Переход к восприятию брака как партнерства был очень медленным. С одной стороны, отношения между мужчинами и женщинами развивались: менялись ценности, ожидания, ролевое поведение. С другой стороны, брак все еще был священен и опирался на христианские каноны.
Существует мнение, что супружеская измена, распространенная в первой половине XIX века, была формой войны поколений, своего рода нападением на существующий морально-правовой порядок[105]. Сложно найти убедительные доказательства, чтобы поддержать эту гипотезу, но насчет одного сомнений нет: развод – это не только акт личной свободы, но и отражение политических изменений во французском обществе.
Образ женщины и ее сексуальность
Изменения, которые мы проследили, были обусловлены объективными причинами: понятие брака подвергалось трансформации, и идеи Просвещения, распространившиеся в XVIII веке, ускорили этот процесс. Мы увидели, что к концу XVIII века идея вступления в брак по любви начала набирать обороты. Это показало, что его рассматривали не только как определенное звено в цепочке необходимых связей для заключения политических и экономических союзов, а как частные отношения между двумя людьми. Начали пересматриваться роли мужа и жены: жена стала сентиментальным стержнем семьи, муж – экономическим. Мужчину начали воспринимать как человека, который обеспечивает семью. Стремление к счастью стало буквально узаконено. Идеи Просвещения также позволили считать брак частным договором, благодаря чему снизилось вмешательство государства и церкви.
В разных странах и даже социальных группах новые нормы принимались с разной скоростью. Если в Англии брак по любви достигает пика в 1770-е годы, то во Франции даже на рубеже веков это было новым веянием. Чаще его воспринимали как сделку, но идеи мира, счастья и любви все равно начали просачиваться в общество. В рабочем классе новое понятие брака и вовсе прижилось только к XX веку.
Идея браков по любви цвела и в России: Петр I запретил союзы по принуждению в 1724 году (правда, после его смерти об этом благополучно забыли).
Не осталась в стороне и Америка: Эбигейл Адамс, первая американская феминистка и жена президента Джона Адамса, убеждала мужа не отдавать власть в руки мужей и составить законы таким образом, чтобы они учитывали интересы женщин, поскольку «все мужчины были бы тиранами, если могли бы». Муж, впрочем, этого не оценил.
Помимо переосмысления брака, шло и переосмысление отношений между людьми. В начале XIX века на фоне революционных потрясений люди пытались понять, как выстраивать отношения между мужчиной и женщиной. Общество задавалось новыми вопросами: «Стоят ли женщины ниже мужчин? Как нужно ценить женщину?» И пришло к выводу, что женщина имела уникальную моральную ценность, которую нужно было защитить от загрязнения, то есть от вовлечения в мужские сферы жизни. Поэтому исключение женщин из политики оправдывалось знаком уважения к женщине, а не утверждением мужских привилегий. В разных аспектах эта идея развивается дальше: в начале XIX века, например, говорят, что поддержание супружеской любви зависит от поддержания различий между мужчиной и женщиной – не только половых, но и эмоциональных. Различная природа мужчин и женщин, по мнению мыслителей, делала их зависимыми друг от друга.
В совокупности с теорией о браках по любви и в принципе с понятием любви это привело не только к позитивным последствиям. Для людей низших классов все работало совершенно иначе: изменение института брака спровоцировало рост числа добрачных детей. Часто женщины из-за бедности и безвыходного положения не могли себя обеспечить, а потому прибегали к занятию проституцией. В низших классах налицо было падение морали, в то время как высшие перешли от внешних ограничений к внутренним, акцентируя внимание на женском целомудрии. Идеализация этого концепта приходится именно на XVIII век: если в Средневековье женщины считались похотливым полом, то в XVIII веке у них появляется контроль (в случае если она стремится достичь добродетели). Нельзя сказать, что у нее отсутствовали сексуальные желания, однако ее роль заключалась в другом: на ней, на ее чистоте и целомудрии держалась вся частная жизнь ее семьи. А вот говорить о том, что женщина асексуальна и ей не следует реагировать на сексуальные предложения, начали уже в XIX веке. То есть начиная с раннего Нового времени появляется контроль за женской сексуальностью, который усиливается в XVIII веке, а в XIX веке становится культом.
Внутренней чистотой, добродетелью и целомудрием должна обладать женщина, на которой мужчина может жениться. С одной стороны, такое представление улучшило репутацию женщин: прежде «порождения дьявола», теперь они становятся невинными. Чистота женщины –
