первым узнать — откуда женщина, чем занимается. А уж тогда можно было лавировать. Сначала он путался немного, потом обвыкся. Да, студент, учусь.
— Вот видите, — женщина смотрела на Илью. — А я заведую областным отделом социального страхования, то есть, простите, обеспечения. Что это вы читаете? Ого, «Сто лет одиночества»! А я недавно Уайльдера прочла, «Мартовские иды». Какая прелесть. Читали? Умнейший роман, напечатано в «Новом мире». В форме писем сделано.
— Пропустил, — сознался Илья. — За всем не уследишь. А какие номера журналов? Я слышал, что есть такой роман, а вот прочесть… Спасибо, что напомнили. Обязательно прочитаю в ближайшие дни.
— Знаете, номера не помню. В двух, а год забыла. В библиотеке надо порыться, в старых журналах за последние годы. Забыла…
Илья спросил о журналах не ради разговора. Он уже запомнил автора, название публикации. Завтра же пойдет в библиотеку, попросит разыскать. Так же случилось и с Маркесом. Читать его Илье скучно, но в прошлом заезде двое много говорили о Маркесе, один называл писателя гениальным, второй хмыкал, морщась. Послушав спорщиков, Илья решил прочитать. Нашел в библиотеке книжку, стал приносить на пляж. Уж если и не прочитать книгу, то полистать хотя бы, чтобы иметь представление. Вдруг спросит кто-то.
— Скажите, — интересовалась женщина, — отчего вас по вечерам не видно? Вы в кафе бываете? Там неплохо. Танцуют. Я ходила дважды. Хотите сходить? Сегодня, скажем? Или вы заняты вечерами?
Илья соглашался. После ужина они отправлялись в кафе, что за пансионатами, пили вино, танцевали, разговаривали. Расплачивались, обычно, женщины, говоря с улыбкой, что понимают его состояние, сами недавно были студентами. Да и приглашен он. Илья редко платил, но деньги с собой брал всегда, опасаясь какого-либо подвоха. Выйдя из кафе, гуляли близ моря, еще разговаривали, потом Подрезов приглашал женщину к себе, посмотреть, как он живет. Брал ее бережно под руку, вел неспешно в дальний конец аллеи.
Вот июль, жаркий день. Небо чистое, высокое, блекло-синее. Море спокойное, вода в бухте ровная, даже у берегов нет волны. Далеко в море виден пароход, плывущий, быть может, из Одессы в Батуми. Распластавшись прямо на гальке, раскинув руки, раскинув ноги, закрыв глаза, лицом вниз недалеко от тамбура лежит Илья. Мусор собран, зонты расставлены, лежаки выданы. Подруга найдена, на пляже Илья к ней не подходит, зачем излишне смущать женщину, обращать внимание публики. Они встретятся вечером в условленном месте. Начался восьмой день очередного заезда. Лето, июль…
Не раскрывая глаз, с еле слышным стоном, Илья переворачивается на спину. Руки его разбросаны, он вяло сжимает-разжимает пальцы. Ах как хорошо! Как приятно! Он лежит просто так, не думая, отдыхает. А чего ему думать? О чем? Все в порядке. Домой он написал письмо — не приедет. Клавке уже не передает приветов, она не отвечает на них, не заходит к старикам. Собирается переезжать в другую деревню, ниже по Шегарке, ближе к центральной усадьбе, ближе к Пономаревке. Это дело личное, конечно. Вот ребенок. Да что там… воспитает. После войны вон с семью оставались…
Скоро обед. Илья повесит на тамбур замок, пойдет на кухню со двора. Леночка нальет ему первое, не из общего бака, а из кастрюли, где обслуга приготовила для себя. На второе дадут паровые котлеты из чистого фарша, без всякого подмеса, для себя же приготовленные. А не хочешь паровые, бери жареные. Но Подрезов больше любит отварное говяжье мясо с картофельным пюре, политым маслом, посыпанным мелко нарезанным зеленым луком. Еще — салат из помидоров. Компот холодненький у них всегда имеется или сок. С часу до четырех — перерыв. Илья подремлет в комнате своей, в прохладе. Достанет из холодильника минеральной водички, попьет. К четырем вернется на пляж. В семь ужин, прогулка…
Илья встает, пошатываясь, шагает к воде, падает плашмя и, лениво и редко загребая, плывет на глубину. Он долго купается, подплывает к берегу и идет наискосок через пляж к кабинке, выжать плавки. Он идет медленно, мягко и цепко ступая, чувствуя, как раскаленная полуденным солнцем галька приятно обжигает подошвы. Ах как хорошо! Замечательно! Подруга поднимает с топчана голову и долгим взглядом, улыбаясь, провожает его. Илья замечает это, наклоняет голову, отвечая ей улыбкой. Как здорово!
Отжав плавки, он идет к тамбуру, где лежал, и опять они встречаются с подругой взглядами, улыбаясь. Галька приятно обжигает подошвы. Говорят, это помогает от ревматизма. Но Илья не знает, что такое ревматизм. Он ничем не болен. Он еще никогда ничем не болел. Не помнит, во всяком случае. Он молод и здоров, ему всего лишь двадцать шесть лет. Мужской силы в нем столько, что хоть дели на троих. Женщины чувствуют эту силу на расстоянии и волнуются. Он видит их волнение. Он молод, здоров и привлекателен. Он нравится женщинам. Он долго будет нравиться женщинам. И не пропадет. Знает, что не пропадет. Потому не стоит и беспокоиться, загадывать на завтра. Он и не намерен загадывать на завтра.
Пока есть море — будут пансионаты. Будут пансионаты — будет должность — рабочий пляжа. А с семьей… успеется всегда. Не нужно только спешить, чтоб не сглупить, как с Клавкой. Протяни он сейчас руки любой, кто работает в пансионате, и все они — Верочки, Леночки, Оленьки пойдут к нему в жены. Но он не хочет этого. Пока. Ему всего лишь двадцать шесть лет. У него подруги на пляже. Погулял, проводил. И ей хорошо, и ему хорошо. Одиноким Илье не быть, не случится такого. Женщины не оставят его, нет. Всегда найдется одинокая — с телевидения, из общества «Знание», отдела коммунального хозяйства. И протянет ему руку, Илье Подрезову. Но это не скоро еще, потом. До сорока далеко, до пятидесяти еще дальше. А уж тогда можно и огурцы разводить, ягодки всякие, цветочки на продажу. Найдется невеста с домом, с огородом, садом-виноградом…
Илья со стоном переворачивается на спину, приподнимается и до-олго смотрит в море из-под левой руки, на белый красивый большой пароход, плывущий, быть может, из Батуми в Одессу…
Августовский заезд, по мнению Подрезова, был неудачен. Женщины, как сговорились, приехали с мужьями, было несколько одиноких, но ни одна из них не заинтересовала Илью. Подрезов прошелся по пляжу, присматриваясь, и отметил, что единственная женщина, которая стоит, пожалуй, внимания, — это блондинка, что лежит под зонтом, третьим с дальней стороны, среднего роста, живая, с круглым, слегка веснушчатым лицом. Блондинка была с мужем, это осложняло дело. Подрезов еще ни разу не пытался ухаживать при мужьях. Не отваживался, боясь скандала, да и нужды не было. Но и заезд ему не хотелось
