Книга В стране чайных чашек - Марьян Камали

Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 89

Дария была более сдержанной. Взяв в руки рисунок дочери, она поднесла его к настольной лампе, как человек, который рассматривает только что проявленную фотопленку.

– Понятно, – проговорила она и, отложив рисунок в сторону, ненадолго исчезла в спальне. Вскоре она вернулась, держа в руках простую картонную папку. Вооружившись фломастером, Дария написала на одном из вкладных конвертов «Мина, 8 лет» и положила рисунок туда.

Спустя несколько недель папка заполнилась, и Дария купила еще одну. Папки она аккуратно складывала в ящик ночного столика в их общей с Парвизом спальне.

Мине нравилось знать, что папки лежат там, где им ничто не грозит. По крайней мере, мать не использовала ее рисунки в качестве бумаги для заметок, не царапала на их обороте карандашом «молоко, баклажаны, огурцы» и не совала второпях в сумку, чтобы выбежать в зеленную лавку на другой стороне улицы прямо в домашних тапочках, как поступала иногда мать Биты.

– А кого ты рисуешь чаще всего? – как-то раз за завтраком спросила у Мины мать.

– Наследного принца. Я выйду за него замуж, – ответила она. – Ну, когда вырасту…

За столом они были вдвоем. Кайвон и Хуман уже ушли в школу, Парвиз дежурил в больнице, а их домашняя прислуга Зухра подметала мокрым веником дорожку перед крыльцом.

– Когда ты вырастешь, ты должна выйти замуж за человека, которого полюбишь всем сердцем. Это самое важное. Но это нельзя спланировать. Это просто случается с тобой – и все, – сказала Дария, делая глоток крепкого сладкого чая.

Мина серьезно кивнула. При ярком утреннем освещении карие глаза матери приобрели необычный оттенок, напомнивший ей светло-зеленую краску из ее нового набора для рисования.

– А теперь беги, не то опоздаешь в школу, – сказала Дария и встала.

В кухню, по обыкновению тяжело вздыхая, вошла Зухра с веником в руке.

– Ох, госпожа, как спина-то болит! Так и стреляет, так и стреляет! Чую я, этот ревматизм сведет меня в могилу. Да и пальцы у меня совсем скрючились, вот смотрите… А как я кашляю! Говорят, городская пыль очень вредна для легких! О Аллах! За что ты послал мне такую участь?! Если бы мои прапрадеды не потеряли все свое состояние, мне не пришлось бы теперь идти в услужение. Я была бы настоящей дамой и целыми днями ничего не делала, а что вместо этого?.. Мету крыльцо у хороших людей. Ах, судьба моя, враг мой!

– Выпей чаю, Зухра-джан, да посиди немного, дай ногам отдохнуть, – спокойно предложила Дария. Все они давно привыкли к постоянным жалобам домработницы. – Мина, ты еще здесь? А ну, марш в школу! И не забудь, сегодня после обеда мы идем в «Книжный город».

Мина порывисто обняла Зухру, которая, позабыв о своих немощах, сидела за столом, с довольным видом посасывая кусочек рафинада. Потом она схватила свой школьный рюкзачок и вслед за матерью выбежала за дверь. «Книжный город»!.. Там продавались лучшие книги, лучшая бумага и лучшие наборы цветных карандашей, фломастеров и красок. Мина часами могла рассматривать огромные жестяные коробки со швейцарскими карандашами и бесчисленные тюбики с масляными красками всех цветов и оттенков. Они были такими яркими, такими соблазнительными, что ей хотелось схватить их и рисовать, рисовать без конца.

Тогда Мина еще не знала, что никогда больше не попадет в «Книжный город». Десять дней спустя ни о каких поездках в центр города уже не могло быть и речи.

– Ну, пожалуйста, поедем! – упрашивала Мина, одной рукой прижимая к груди свою крошечную сумочку со Снупи, а другой – протягивая матери ключи от машины. – Поедем, а?..

– Нет, Мина-джан.

– Ну почему-у?

– Это опасно. В городе демонстрации.

Именно в этот момент Кайвон и Хуман промаршировали через гостиную. Они старались идти в ногу и, вздымая вверх кулаки, дружно выкрикивали:

– Смерть шаху! Долой монархию!

У Мины отчего-то засосало под ложечкой. Она ничего не понимала.

– Вы уже сделали домашнее задание? – прикрикнул на сыновей Парвиз. – Прекратите валять дурака и идите заниматься.

– В этом доме мы не будем говорить о монархии и политике, – добавила Дария.

Братья Мины нехотя потянулись в комнату, а Парвиз рухнул в кресло. Его лицо было усталым и хмурым. Дария смотрела в окно, но взгляд ее был расфокусированным и каким-то безжизненным.

Протесты на улицах продолжались несколько месяцев. Возвращаясь домой из больницы, Парвиз выглядел очень расстроенным, да и новости, которые он приносил, были тревожными. Там протестующие сожгли кинотеатр, там толпа ворвалась в банк. Дария выслушивала его молча, Кайвон и Хуман свистели и улюлюкали. Чем больше проходило времени, тем сильнее они чувствовали себя пленниками в собственном доме, из которого им разрешалось выходить только в школу или в ближайшие магазины.

Страшное слово первой произнесла Дария. Передавая Мине тарелку жареных баклажанов в томатном соусе, она сказала:

– В стране революция, Исламская революция. Энгелаб.

Мина еще никогда не слышала этого слова и не знала, что оно означает, но в том, как оно звучало, ей чудилось что-то грозное. Энгелаб. Пытаясь объяснить ей, что это такое, Хуман сказал: «Революция – это когда все переворачивается вверх ногами». Вот такая революция и бушевала сейчас за стенами их дома, а родители, к огромному разочарованию Мины, не делали ничего, чтобы ее остановить. Больше того, порой ей казалось, что родители происходящее одобряют. Парвиз постоянно слушал по радио трансляции Би-би-си. Дария звонила по телефону сестре и интересовалась, где сегодня демонстрация и много ли народа вышло на улицы. Она так дотошно расспрашивала тетю Ники о мельчайших подробностях происходящего, что казалось, будто она никак не может понять, чего ждать от этих протестов, приведет ли Революция к чему-то очень хорошему или, наоборот, ужасному.

Как-то вечером Мина упрекнула братьев за то, что они плохо говорят о шахе. Ей очень не нравилось, когда они выбегали в гостиную, изображая толпу демонстрантов. Братья, впрочем, не обратили на нее никакого внимания и продолжали маршировать по ковру, громко скандируя подслушанные на улице лозунги. В конце концов Мина не выдержала и попыталась их побить, и вскоре все трое с воплями катались по полу. Никто не заметил, как в дверях появились родители. Некоторое время они молча смотрели на дерущихся детей, потом Парвиз рявкнул:

– А ну-ка хватит! Прекратить!

– Они ругают нашего шаха! – пожаловалась Мина.

– Посмотрите-ка не нее! – Хуман медленно поднялся с пола. – Ей всего восемь, но ей уже промыли

Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 89