заметил, как он возле автобазы околачивается. Я тогда и подумал, что закладочник, не иначе. С партией товара приехал, ячейку в сейфе у нас арендовал. Не похож он на обычного постояльца.
— Костюков, значит. Прогуляемся на автобазу, — сказал Василий Кларе, затем обратился к парню. — А ты своей матери передай, что за вашей ночлежкой присматривать теперь будут. Ждите тайных покупателей.
— Телефон отдадите? — он пропищал просящим тоном вслед уходящему Василию.
Василий, захлопотавшись, сам не заметил, как сунул чужой телефон в карман. Он вернулся, не изменив строгого взгляда, шлепнул аппарат на стол.
— Если вдруг выясним, что без документов селите, дальше по всей строгости закона ответите, — пригрозил он.
К воротам автобазы подъехал джип, из него выпрыгнул Василий и галантно помог выйти Кларе. Они направились в будку у проходной.
Мужчина лет тридцати с угловатым лицом сидел за монитором. Василий предъявил охраннику свою корочку, сообщил о том, что ведется следствие, и попросил выяснить, проходил ли на территорию Костюков И.П.
На этот раз судьба благоволила, охранник сообщил, что четыре дня назад в журнале зарегистрирован Костюков И.П. На него был оформлен пропуск.
По наводке охранника Клара с Василием отправились к гаражу номер пять. На территории стояли несколько грузовиков, по периметру буквой П тянулся непрерывный гаражный ряд с табличками возле высоких роллет. Ворота пятого гаража были открыты, над ремонтной ямой стоял тягач, под которым возился мужчина.
— Добрый день! — обратился Василий.
Механик поднял голову.
— Добрый!
— Я Карпов Василий Борисович, мы ведем следствие о хищении ценных картин.
Механик шустро вылез из ямы.
— Чем могу помочь, — удивился он.
— Вы четыре дня назад оформляли пропуск на Костюкова?
— Да, я. А что?
Василий протянул фото Бурсова.
— По фото его признаете?
Механик прищурился. В уголках его глаз прорисовались лучи морщин.
— Неа, — он вернул фотографию. — Это не Костюков.
— Вы уверены?
Механик взглянул на Василия с укоризной.
— У меня хобби — фотография. И зрительная память художника развита. Я человека один раз увижу, ни с кем не перепутаю.
— А кто такой Костюков?
— Это Иван Петрович, хороший механик из Зеленограда, на грузовиках специализируется. Он в сервисе MAN работает, приезжал со спецоборудованием.
— В молоко, — разочарованно резюмировал Василий.
— Извините, если ничем не помог.
Мужчина взял инструмент и спрыгнул в яму.
— Ну погоди, давай думай, казенный дом, усатая женщина, — Клара пыталась растормошить Василия.
— Не могу я больше слушать эту бредятину, — Василий высказался резко, отчего Клара замолчала и погрузилась в свои думы.
«Ну хорошо. Пусть мы опять пошли по ложному следу. И даже отбросим мистические улики. Что остается? Бурсов с картиной выехал на такси из этого района. Камер хранения в округе нет, художественных мастерских, где он мог оставить картину тоже нет. Отели, хостелы отпадают. Возможно, он оставил картину у друга. Но что это мог быть за друг? Только проверенный, которого Николай хорошо знал», — размышляла Клара.
Она позвонила Регине.
— Региночка, привет, это я, — затараторила Клара. — Ты раньше говорила, что Николай ни с кем не дружил, кроме меня.
— Так и есть, сама же знаешь его характер. Он с картинами больше разговаривает, чем с людьми.
— Может, он хоть иногда встречался с кем-то, созванивался?
— Да нет. Ему звонили только по работе.
— Может бывшие однокурсники?
— Бывший одноклассник ему иногда по пьяни позванивал. Да так, пустая болтовня, они не встречались.
— Как звать его, знаешь?
— Клара, ну и вопросы! Спроси, что попроще.
Клара положила трубку. Василий смотрел на нее вопрошающе.
— Бывший одноклассник, который нигде в окружении Бурсова не засвечен, вполне мог обеспечить временное пристанище картине, а после обыска и самому Бурсову, — излагала Клара Василию по дороге к машине. — Тем более одноклассник пьющий, возможно одинокий. Бурсов мог картину без ведома друга в его квартире оставить. Скатал холст в тубус, да и встретившись за рюмкой, припрятал где-нибудь.
— Логично.
— Если следовать этой версии, Бурсов отъезжал из этого района, значит, этот одноклассник живет где-то здесь.
— Нам следует обратиться в школу, в которой учился Бурсов. Позвоню Крюкову, пусть пробьёт, — сказал Василий.
Телефон Крюкова по обыкновению находился вне зоны действия сети.
— Если он пьющий, то нельзя исключать, что проживает в родительской квартире, в которой он вырос. Значит и школа должна быть ближайшая, — продолжила размышления Клара.
Гугл-карты показали сто тридцать восьмую школу, находящуюся через квартал от Кондратенкова, восемь.
Младшеклассники уже отбыли на каникулы. Броуновское движение в школе прекратилось. Спокойствие нарушали лишь снующие стайки выпускников, взбудораженных и возвышенных.
В кабинете директора был идеальный порядок. На столе — компьютер, раскрытая папка. Никаких рядов сувениров и стопок бумаг. На стене — большое панно с улыбающимися счастливыми школьниками. Полки с ровным рядочком папок. И пышные цветы на кованой подставке. В кресле сидела приятная женщина лет тридцати пяти, такая же ухоженная, как и ее кабинет. Она улыбнулась гостям дежурной улыбкой, пригласила присесть. «Быстро сейчас молодежь карьеру делает, — подумала Клара. — Раньше директрисами были степенные грымзы».
— Нас интересует Бурсов Николай Анатольевич семьдесят восьмого года рождения. Можно узнать, он учился в этой школе? — спросила Клара.
Директриса пригласила секретаря седовласую женщину Людмилу Ильиничну и попросила ее посмотреть архив. Секретарь удалилась и вернулась не более чем через пять минут.
— Это выпуск девяносто пятого года, одиннадцатый Б, — сказала она. — Николай Бурсов. Его классный руководитель Усатая Елена Петровна.
— Усатая?! — воскликнула Клара и многозначительно посмотрела на Василия. — Она еще работает в школе?
— Вам повезло, работает, — сказала директриса. — Она должна быть у себя, с утра принимала экзамен.
Клара с Василием столкнулись у двери сорок четвертого кабинета с возрастной женщиной, выходившей оттуда.
— Добрый день. Вы — Елена Петровна? — спросила Клара.
— Я. Вам чем-то помочь?
— Не могли бы мы побеседовать по поводу выпуска девяносто пятого года?
— Девяносто пятого? — удивилась женщина. — Хорошо, пройдем в кабинет.
Клара с Василием сели за парту напротив учительского стола. Елена Петровна сняла очки, теребила пальцами дужки, погрузившись в размышления.
— Хороший был выпуск, сильный, — наконец сказала она. — Несколько олимпиадников у нас было, пять медалистов.
— Николая Бурсова помните?
— Коленьку? Конечно, помню, — глаза женщины заискрились. — Мы с ним пару лет подряд призовые места брали на исторической олимпиаде.
— Расскажите о нем.
— Мальчишка хороший. Со стержнем. Не шибко общительный, сам в себе такой.
— С кем дружил он в школьные годы?
— Поначалу он со всеми ровно общался. Свои пять копеек в разговоре вставит. Но вот дружить… Нет. Я бы не сказала, что он с кем-то дружил. Он не то, чтобы одинокий был, а просто самодостаточный. А позже случай произошел. Бурсов Коля после второй смены
