торчал грязный и длинный ноготь большого пальца Дрочилы.
— Как тебе Рим, спрашиваю… — повторил я свой вопрос.
Но Дрочило вместо ответа неожиданно рухнул на колени и густо перекрестился, и лишь потом басовито изрёк:
— Ох, барин! Святой город! Тут главный поп живёт! И Господь Иисус тут родился!
На моих глазах Дрочило склонился к грязной булыжной мостовой и с наслаждением сочно поцеловал её, как будто мостовая была прельстивой деревенской девкой.
Пара проходивших мимо молодых монашек захихикала, одна монахиня даже ткнула в Дрочилу пальчиком.
— У тебя все холопы такие идиоты, Нагибин? — поинтересовалась Тая.
— Нет, только этот, — с гордостью ответил я, — Но Дрочило — славный парень, его верность стоит десятка Кабаневичей, девица-синяя косица.
— Еще раз скажешь про косицу — будет дуэль, Нагибин, — чопорно заметила Тая.
Но я не обратил на это замечание внимания, вместо этого я подошёл к Дрочиле и решительно поднял парня с мостовой на ноги:
— Давай без этого, брат. Тая права — не привлекай лишнего внимания, нам такое ни к чему. Кроме того, главный поп тут не живёт. Мы сейчас возле Капитолийского холма, а Папа Римский обитает на Ватиканском. А Иисус вообще родился в Вифлееме, и в Риме ни разу не был.
— Как так, барин? — не поверил Дрочило.
— Собственно, я не понимаю, зачем ты назначил встречу герцогу именно здесь? — осведомилась Тая.
— Да так… — уклончиво ответил я.
— А конкретнее?
Я вздохнул. Вдаваться в подробности мне сейчас не хотелось. Тем не менее, я счел разумным дать Тае часть информации и указал на базилику Святого Марка:
— Вот это старейшая церковь Рима, Тая. Улавливаешь?
— Нет, — покачала головой девушка, — Только не говори, что тебя интересуют достопримечательности, Нагибин. Насколько я знаю, тебя ни хрена кроме власти не интересует и никогда не интересовало.
— Ты права, — я не стал спорить, — И тем не менее, эта базилика представляет интерес для меня. Глянь вон на стенку, слева.
Я указал пальцем на красную стену пристройки, слева от белокаменного входа в базилику. Там, куда я указывал пальцем, краска на стене была как будто ярче и свежее.
— И…? — Тая явно загрузилась, — Стенку недавно покрасили?
— Именно так, Тая.
— И что?
— А ничего. Её не просто так покрасили. Здесь было послание от Псевдо-Аркариуса. Он три раза оставлял свои таинственные граффити именно на стенах этой базилики. Улавливаешь?
— Что? — Тая загрузилась еще плотнее и нахмурила свои бровки, выкрашенные под цвет волос в синий, — Псевдо-Аркариус? Этот тот сумасшедший шизофреник, который последние десять лет предрекает апокалипсис?
— Он не предрекает апокалипсис, Тая. Совсем наоборот. Он утверждает, что конец света уже наступил. Еще в 2012 году. Просто мы этого не заметили. И он не шизофреник. Есть мнение, что это маг и философ, который живёт уже тысячу лет минимум.
— Угу, понимаю, — хмыкнула Тая, — Ты совсем поехал, Нагибин, вот что. Псевдо-Аркариус — это просто местный сумасшедший. Если он вообще существует. Если это не группа людей, которые бомбят стены Рима своими каракулями, подписываясь коллективным псевдонимом. В любом случае, Псевдо-Аркариуса никто не видел, и ты тоже его не увидишь.
— А я и не собираюсь его видеть, Тая.
— И зачем ты тогда приперся к этой базилике? — парировала девушка, — Граффити-то уже закрашено. А у базилики теперь поставили охрану, так что больше твой Псевдо-Аркариус сюда не сунется.
Тая указала на двух полицейских, действительно торчавших в стороне от базилики. Форма у римских копов была черной, а роскошные усы у обоих мужиков были закручены так лихо, что им бы позавидовал сам маршал Буденный. Судя по блеску, поливали полицейские свои усы, как минимум, чистейшим оливковым маслом высшего сорта.
— Зачем я сюда приперся — узнаешь позже, Тая, — пояснил я, — А пока что просто имей в виду, что это важное здание. Я бы сказал, очень важное. А от этих двух усатых мужиков на углу зависит буквально, погибнет наш мир или нет.
— Чего? — вот теперь Тая поглядела на меня так, как будто действительно усомнилась в моем душевном здоровье.
— Надо было читать глубинные интернеты, там много интересного про Псевдо-Аркариуса, девица-синяя косица…
В этот момент римская улица огласилась звуками русского гимна «Боже, Царя храни». Смартфон у меня был новый, но рингтон я себе поставил старый — вообще не люблю менять песенки на звонке.
Звонил Симон, мой алхимик, которого я оставил надзирать за моей пилюльной лабой.
— Да, Симон, я слушаю…
— Вы не поверите, господин, — услышал я в трубке взволнованный голос Симона, алхимик, как и всегда, говорил со своим странным акцентом.
— Смотря во что, — хмыкнул я, — Меня трудно удивить, Симон. Так что выкладывай. Тебе же привезли ингредиент, из которого ты должен сваять пилюли для Павла Стального?
— Да, в том-то и дело, господин. Курьер от Павла Стального прибыл час назад. И привёз ингредиент. Впрочем, слова тут излишни. Вы должны сами увидеть. Ловите фото.
Мой смартфон пискнул, я убрал устройство от уха и уставился на присланную Симоном фотографию.
На первый взгляд на фото ничего особенно примечательного не было. Я увидел металлический стол — один из столов, стоявших в изобилии в подземной лабе в моем поместье. На столе стояли какие-то пробирки и реторты, рядом с ретортами лежала развернутая бумага…
Всё было в норме, напрягало только одно — никакого ингредиента я не увидел.
Я снова поднёс смартфон к уху:
— И что ты хочешь мне сказать, Симон? Павел Стальной не прислал тебе ингредиент?
— Прислал, господин. В том-то и дело.
— Эм… Но я вижу у тебя на фотке только развернутую бумагу. Секретный ингредиент — это бумага что ли?
— Никак нет, господин, — Симон вдруг как-то странно хохотнул, — Не бумага. Ингредиент был в ней. Он и есть в ней.
— Он невидимый что ли?
— Нет. Я его вижу. Мы все здесь его видим. Но вот на фото он не отображается. Этот ингредиент — нечто настолько нематериальное, что его можно увидеть лишь духовным зрением. Маги видят его. А вот неодарённые — нет. И на фото его зафиксировать невозможно.
— Интересно… — хмыкнул я, — Это норма для пилюльных ингредиентов?
— В том-то и дело, что это совсем не
