всё у тебя наладится. И жизнь у тебя будет долгая, да с любимым в радости. А это тебе от меня подарок, на свадьбу.
И знахарка протянула руку, разжала кулак и Василиса, вздрогнув, проснулась, так и не увидев, какой подарок приготовила ей она.
– Какая свадьба? – подумала Василиса.
Она встала и увидела, что матушка уже подоила корову, проводила её в стадо, и хлопочет у печи. Пора было отправляться на работу. Василиса умылась, причесала свою чудесную золотую косу, заплела волосы, поела без аппетита, поцеловала мать в щёчку да, захватив со скамейки у порога, приготовленный загодя матерью, туесочек с обедом, отправилась на работу.
День нынче выдался пасмурный, ветреный. То и дело набегали на небо тяжёлые свинцовые тучи, чёрные с пенными белыми краями, вот-вот грозясь пролиться на землю дождём, а то и градом. Но каждый раз, как только хмурились тучи, Василиса поднимала к небу глаза и говорила:
– Тучки, миленькие, обождите немножко, прошу вас. Нам совсем немного осталось убрать, ведь пропадёт хлеб.
И вот диво, словно слушаясь её, тучи разбегались в стороны, а девчата с удвоенной силой принимались за работу, чтобы успеть до дождя. Уже почти убрали хлеб, как на дороге показалась бричка отца Матвея, а в ней, рядом с хозяином сидела мать Груньки, прижав к груди руки. Девчата, встревожившись, сгрудились вместе, и встали в ожидании того, когда бричка поравняется с ними. Не успела она остановиться, как Грунькина мать на ходу спрыгнула на землю и побежала к девчатам. Она плакала.
– Девоньки, милые! Вы вчера с Груней гуляли вместе, не знаете ли где она? Не вернулась она домой, я сначала сама всю деревню обошла, да только не нашла её нигде, а после уж сюда, к вам попросилась отвезти меня.
Девчата притихли, холодок пробежал по их спинам, они молча переглядывались, не веря в происходящее. В их взглядах читалось – да как же это так? Да правда ли это?
Наконец, одна из девчат заговорила:
– Вчера она с нами была, а после пропала, мы думали, что она домой убежала, разыграть нас решила.
– Где ж вы расстались-то с нею?
– Да в доме знахарки, – потупясь, ответили девушки.
– Да как же это? – всполошилась мать Груньки, – Да почто же вы туда пошли-то?
Рассказали девушки, что Грунька сама и предложила на опушку пойти, да в дом войти. Про кота рассказали, и о том, как Василиса спасла его. Как после того забежала Груня в дом да и пропала, как они порешили, что Груня в окошко выбралась, чтобы их разыграть, да в деревню убежала, в её это духе было, всех ошарашить да посмеяться. Они и подумать не могли, что Груня до дому не дошла.
Расплакалась мать ещё горше, спрятала лицо в ладонях:
– Ох, глупая девка, что натворила, разве ж такому мы с отцом её учили. Да видать наша это вина, что выросла Груня такой. Где ж искать-то её теперь?
– Вы не плачьте, мы сейчас скоро работу кончим, – подошла к ней Василиса и обняла несчастную женщину, – И все вместе пойдём в лес Груню искать. Мы бы сразу пошли, да дождь собирается, надо хлеб скорее убрать. Тут на часик нам работы.
– Убирайте, убирайте, девоньки, я вам сама подсоблю тоже, мне в работе полегче будет…
Через час кончили работу, и тут же, кто с хозяином на бричке, кто пешком направились к лесу. Тут и дождь затрусил, мелкий, холодный, колючий, вовсе и не летний будто. Со стороны деревни показалась толпа ребят, встретились они все на опушке и дальше вместе зашагали. Встревоженно обсуждали случившееся, переживали за Груньку, какая бы ни была, а своя, деревенская. И куда она могла из избушки запропаститься? Может, выскочила да в лесу решила спрятаться, чтобы всех напугать? А там зверь какой на неё напал? От этих мыслей страшно стало всем, ребята хмурились, девчонки утирали слёзы. Войдя в избу принялись при свете дня обыскивать каждый угол, только тут и обыскивать было нечего, изба небольшая, всё на виду: печь посредине, возле печи на полке утварь домашняя, горшки да плошки, деревянные ложки, чугунок да ухват у стены, лавки под окнами да стол, из красного угла строго глядят образа, в закутке кровать. Тут и спрятаться негде.
– Идёмте в лес искать, – только и сказал кто-то из парней, как в углу за печью послышался вдруг шорох, а после голос Грунькин, да будто издалёка откуда-то доносится, и что говорит вовсе непонятно. Мать Грунькина так без чувств и повалилась на пол…
Глава 7
Забились девчата в угол избы, заверещали, парни нахмурились. Что за диво? Голос Грунькин слыхать, а самой не видать нигде. Боязно всем, перешёптываться стали, что это за диво – то ли морок на них навели, то ли и вправду Грунька тут где-то, да только где?
– В подпол надо, может там она, – сказал кто-то из девчат.
Тут же откинули крышку в полу меж половиц, спрыгнули вниз – погребок махонький, и нет там никого, одни стены земляные, да пыльные дощатые полки. Что делать? Принялись стены простукивать, да какой в этом смысл? Брёвна, как брёвна, нет там ничего. А голос Груньки снова зовёт, говорит что-то, плачет будто, а слов не разобрать вовсе, будто река шумит и волны на бережок накатываются. И на чердак уж слазили, и там никого, кроме паутины да пауков. Тут кто-то из парней говорит:
– Блазнится нам всем, видно ведьма на нас морок напустила, нет тут никакой Груньки. Сжечь избу и морок сойдёт!
Тут же подхватили его остальные – правильно, правильно, сжечь надобно! Как ни умоляла их Василиса не делать этого, не послушался её никто. Ровно с ума все посходили. Мать же Грунькина на крыльце сидит, куда её девки выволокли, да только плачет, качаясь из стороны в сторону. От неё толку нет.
Тем временем ребята разложили по полу солому, да и пустили огонь. Но лишь только огонь разошёлся и дым повалил, как страшный вопль огласил всё вокруг:
– Ай, больно, больно!
Все узнали голос Груньки. Мать Грунькина вновь за сердце схватилась, а ребята, побледнев, похватали кто ведра, кто ушат, кто кувшин, кто чугунок из сарайчика, что возле избы был, да к озеру кинулись, благо избёнка-то на самом берегу стояла. Успели ж таки потушить пламя. Стоят все чумазые да перепуганные, а что дальше делать и не знают. В лесу, конечно, поискали, да только не нашли там Груньки. С тем и домой воротились. Даже на вечорки нынче никто не пошёл. Девок матери не пустили, а парни, видать, без девчат не захотели собираться. Василиса с матерью повздыхали о непутёвой Груньке, поговорили, да тоже на боковую отправились. И вот, снится Василисе сон, будто стоит она перед домом знахарки, рожок месяца на небе ярко так светит, и не страшно ей вовсе ночью одной в лесу. Тут дверь отворяется и выходит на крыльцо сама хозяйка, а на плече её кот большой рыжий сидит. Оперлась бабушка на перила, улыбнулась Василисе, и сказала:
– Здравствуй, Василисушка! Что, Груньку искать пришла? Так здесь она. Спрятала я её от ваших глаз, пущай подумает над жизнью своей, глядишь, и научится людей уважать, старших почитать.
– Ой, бабушка, может отпустишь ты её? Жалко Груню…
– А она тебя пожалела? Юбку твою нарочно спортила.
– Да я на неё зла не держу. Она, верно, от ревности всё это сделала. Ведь она Матвея любит.
– Любит, так и что ж? По головам идти? Людей обижать да в душу гадить? Не-е-ет, так дело не пойдёт. Вот коли научится уму-разуму, попросит прощения у моего кота, тогда и отпущу я её. А коли гордая больно, да не захочет прощения просить, пущай и живёт со мной. У меня в избе места хватит!
И знахарка расхохоталась, махнув рукой. Топнула ножкой, свистнула и пропала. А Василиса проснулась с колотящимся сердцем. Села на кровати – за окном уж утро. Матушка корову ушла провожать, а Василисе самой на работу пора подыматься. Целый день не шёл у неё из головы нынешний сон. Сама
