в чемодан медицинские принадлежности, засобиралась.
– Я тебя провожу до гостиницы, – предложил Аблов, на что девушка отрицательно мотнула головой.
– Незачем, я сама доберусь, ты лучше оставайся с Валерией. Больному всегда хочется, чтобы его окружали близкие заботливые люди.
– Хорошо, – кивнул Виктор. – Тогда подъеду завтра, часа в три, пообедаем и поговорим.
Елена замерла, а потом, всплеснув руками, сделала вид, как будто только что вспомнила важную вещь:
– Не получится, я сегодня же возвращаюсь домой.
– Ты же планировала задержаться здесь на неделю, – нахмурился Аблов, хотя глаза его совсем не выражали озабоченность и он не выглядел расстроенным. – Говорила, что в кои-то веки отдохнешь, покупаешься в море. Что случилось?
Виктор идиот, что ли? Он действительно не понимает, почему Елена стремится поскорее вернуться домой? Девушка на всех парах с расправленными крыльями летела к нему в надежде провести вместе с ним время, околдовать, очаровать, если получится, завести отношения, а он ее с «невестой» познакомил! Конечно, она теперь ретируется с камнем на душе и рваной раной на сердце. Как ни крути, но третий всегда лишний.
– Ра-бо-та, – по слогам и многозначительно сказала Елена. – Не успела я приземлиться, как мне позвонили и срочно вызвали в клинику – тяжелый пациент, без меня не обойтись.
О-ой, заливает…
Аблов все-таки настоял на том, чтобы проводить Елену хотя бы до автомобиля, а когда они покидали комнату, то столкнулись с Костяном, который доставил мне завтрак.
Невыспавшийся охранник был хмур, немногословен и, как только я приступила к еде, сразу же испарился из спальни, что на него было совсем непохоже. А как же поговорить, поглазеть, рассказать какую-нибудь на его взгляд уморительную байку из жизни?
Лежа в кровати, я лакомилась еще горячими булочками с ежевичным вареньем, запивала их крепким кофе без сахара, но зато со сливками, еще у меня на подносе имелись два вареных яйца, тарелка овсяной каши, стакан воды и персик.
Аблова я не ждала, но он почему-то скоро вернулся, зашел в спальню с довольным видом, прислонился спиной к стене и известил:
– А ты молодец, слово сдержала, промолчала и даже перечить о романе не стала.
– А ты сволочь, скотина и вообще тип крайне жестокий и неприятный, – продолжая жевать завтрак, обругала я Аблова, чему была неслыханно рада. – Тебя бы под корень кастрировать за то, как ты обошелся с Еленой. Девушка по тебе сохнет, а ты ей о несуществующем романе сказки рассказываешь. Одним словом, козлиная морда, – немного подумав, добавила я.
К моему удивлению, Виктор не разозлился. На его лице отразилась то ли усталость, то ли какая-то обреченность, и, глядя в потолок на люстру, он заявил:
– Я не разделяю чувств Елены, никогда не разделял и вряд ли это изменится. Она из-за меня толком и не живет, замуж не выходит, детей не рожает. Может быть, она хотя бы сейчас одумается, начнет с кем-то встречаться. Я был бы этому рад.
– Тоже мне, – фыркнула я, – благодетель нашелся. А поговорить с девушкой не судьба? Объяснил бы все, как мне, и не пришлось бы бедняжку экзекуции подвергать.
– Я говорил, объяснял – не помогло.
Все обвиняющие факты закончились, я уткнулась в тарелку и молча жую кашу.
– Лера, тебя только судьба Елены волнует? А своей наградой за сдержанное слово не хочешь поинтересоваться? – не без ехидства спросил Виктор.
– Ну и какие же послабления в содержании меня ждут? – подняла я взгляд на Аблова.
– Вылезай из-под одеяла и вставай на ноги, покажу, – скомандовал он.
Заинтригованная, я шустро сползла на пол и, одернув футболку, жду, чем же меня облагодетельствуют.
Виктор неспешно подошел, пошарив в кармане, что-то достал, что именно – не разглядела, а потом опустился передо мной на одно колено.
Ой, мама родная, что происходит?!
Глава 17
Ошарашенно таращусь на темную макушку Аблова. Один раз передо мной мужчина вот точно также уже падал на колени, а спустя два месяца я нарядилась в белое платье и отправилась с ним в ЗАГС!
А сейчас, интересно, какого черта тут творится?
Аблов как специально держит интригу и, если не считать того, что он зачем-то лапает мою лодыжку, бездействует.
– А что, собственно, происходит? – осмелилась спросить я, и ровно через мгновение на ноге застегнулось что-то прохладное и плотно облегающее.
– Я надел на тебя браслет слежения, – пояснил Виктор, резко встал и уже с высоты своего роста хитро поинтересовался: – А ты что подумала?
– Ничего я не подумала. Откуда мне знать, какая на этот раз бредовая идея родилась в твоем воспаленном мозгу, – разглядывая черную штучку с мигающими лампочками, отшутилась я – ну не говорить же Виктору правду.
Сама не понимаю, почему минуту назад перед моими глазами летала фата с рюшами, а в голове звучал марш Мендельсона.
– Странное у тебя понятие о награде, – вытянув ногу с браслетом, сказала я. – Ошейник, пусть и на лодыжке, это всего-навсего новое унижение и способ контроля.
– Нет, если ты так расцениваешь возможность свободного передвижения, то я могу браслет снять хоть сейчас. – Аблов вновь присел на корточки и, задрав голову, лукаво, с прищуром, посмотрел.
– Снимать или как?
– Или как, – отскочила я на всякий случай в сторону. – И как далеко я могу с ним ходить?
– До любого угла дома, плюс примерно пятнадцать метров от его стен по участку.
– То есть, даже гулять можно? – уточнила я.
– Да, но есть и правила.
– Кто бы сомневался, – буркнула я. – И какие?
– Видишь, лампочки на браслете горят зеленым светом. Если ты перейдешь черту, за которую нельзя заходить, сначала одна из них поменяет цвет на красный, если не вернешься, красным загорится вторая лампочка и пропищит, далее через десять секунд раздастся сирена. Так вот, если я услышу ее, ты вновь окажешься в подвале без возможности вернуться наверх. Так же ты вернешься в подвал, если попробуешь угнать машину или, например, стащить телефон. Все понятно или для особо умных еще раз повторить?
– Ну, если ты сам свои правила не усвоил, то, конечно же, повтори. А я пойду, погуляю, разомну ноги, – сообщила я и отправилась в гардеробную одолжить у Аблова теплые вещи, потому как в одной футболке в горной местности долго не погуляешь.
– Думаешь, это хорошая идея, с учетом того что ты болеешь? – донесся из комнаты голос Виктора, причем с нотками возмущения.
Выбрав самый дорогой на вид свитер, я надела его через голову и крикнула:
– Свежий воздух еще никому не повредил. А ты что, за меня переживаешь? – выглянула я из гардеробной.
– Чувствую, втридорога
