Глава 16Заид
Когда говорю, что у меня были разные женщины, я не преувеличиваю, пытаясь казаться успешнее, чем есть. Каждая попавшая в мой гарем девушка невинна, потому что я брезглив. Не люблю доедать за кем-то. Естественно, многие из них боятся и даже впадают в ступор, когда дело доходит до первой ночи. Но такого у меня еще не было. В глазах Амиры застыл животный ужас, а сама она напоминает каменную статую, но при этом ее трясет, словно вокруг нас землетрясение в десять баллов. По всему ее телу прокатывается нервная дрожь, до самых кончиков пальцев. Я вынимаю свою руку из ее трусиков и заглядываю в невидящие глаза.
– Амира, – зову ее и глажу по щеке. – Амира, посмотри на меня.
Она смотрит, но не видит.
– Ну же, милая, приходи в себя. – Она еще несколько секунд пялится на меня сквозь пелену скопившихся слез, а потом пару раз моргает, и влага начинает стекать по щекам и вискам густыми крупными каплями. Взгляд наконец становится осмысленным, но страх из него никуда не девается. – Амира, слышишь меня?
– Да, – выдыхает едва слышно. – Простите, я… О, простите.
Она как будто только сейчас осознает, что произошло.
– Я… это шок… я потерплю, – лепечет она, а мои брови взлетают вверх.
– В каком смысле – потерпишь?
– Вы… мы же должны…
Я сажусь на кровати и продолжаю сверлить ее взглядом.
– Возвращайся к себе.
Амира подскакивает на колени и бросается ко мне, но тормозит, не решаясь прикоснуться.
– Простите, господин, я просто испугалась. – Короткими движениями смахивает слезы со щек. – Но я готова, правда.
Готова она. В глазах паника и ужас, руки трясутся. Еще как готова. Прямо возбуждена и истекает соками. Бери и наслаждайся.
– Возвращайся к себе, – приказываю безапелляционным тоном.
– Но господин…
– Уходи! – рявкаю и поднимаюсь на ноги.
Слышу, как Амира всхлипывает и шуршит одеждой, видимо, одеваясь, а я, накинув футболку, выхожу на балкон. Меня раздирает злость то ли на себя, то ли на нее. Еще ни разу я не видел такого страха у девушки, когда собирался заняться с ней сексом. По крайней мере, уж точно не на той стадии, до которой мы дошли. Пришло время задавать вопросы.
Как только за Амирой закрывается дверь, я приказываю слуге вызвать ко мне Шуджу и устраиваюсь в ожидании на балконе. Звезды сегодня особенно яркие. Можно было бы показать их Амире и поинтересоваться, изучала ли она астрономию или хотя бы рассказывал ли ей кто-то о звездах. Задумываюсь о том, чтобы купить телескоп.
Дверь снова хлопает, и я слышу тяжелые шаги своего помощника. Нанимал его как того, кто будет присматривать в основном за гаремом, а в итоге он дома бывает реже меня самого.
– Заид, ты звал, – через несколько секунд Шуджа появляется на балконе и покорно склоняет голову. Наедине я разрешаю ему и Валиду обращаться ко мне на «ты», но они никогда не позволят себе присесть без моего разрешения и уж точно не проявят неуважения чересчур дружеским тоном.
– Звал. Присаживайся, – киваю на кресло рядом, не отводя взгляда от неба. – Красиво сегодня. – Шуджа молча садится, но никак не комментирует мои слова. – Ты изучал в школе астрономию, Шуджа?
– В какой школе?
Я хмыкаю. Да, школой Шуджи была улица, а писать и читать он учился, уже будучи моим преданным слугой.
– Ты любишь звезды?
– Люблю, – коротко отвечает он.
– И знаешь созвездия?
– Все, которые нашел в твоем атласе.
Я удовлетворенно киваю:
– Все-таки ты его прочитал.
– Я бы сказал, больше просмотрел, но да.
– Хотел сегодня Амире показать звезды. – Перевожу на него говорящий взгляд, давая понять, что наш разговор уже далек от астрономии. – Только девочка впала в ступор, разрыдалась. Ее так колотило от ужаса, что, казалось, стучали зубы. Обсудим?
– Что я могу сказать? Они иногда пугливы.
– Пугливы, – повторяю задумчиво и тру пальцем нижнюю губу, глядя на небо. – Почему она среди служанок?
– Ее собирались выгнать из особняка.
Я вновь перевожу взгляд на Шуджу, приподняв брови.
– Это ведь она мой подарок от Айрата, разве нет? – Он кивает. – Подарок должен жить в гареме, если кто-то кроме меня не раздает тут приказы.
– Заид, она недостойна твоего гарема.
– Это мне решать, тебе так не кажется? – мой голос становится тише, и Шуджа знает, что это опасный знак. Также он знает, что в моем доме решаю только я, и тому, кто идет наперекор моей воле, не позавидуешь. – Кто объявил ее недостойной и по какой причине?
Шуджа прикусывает губы изнутри, сильнее натягивая шрам, пересекающий его лицо.
– Она не невинна.
Внутри меня вскипает магма и стремительно разносится по венам. Брови съезжаются на переносице, а лоб напрягается так, что начинает болеть.
– Не невинна? – еще тише спрашиваю я. – Айрат прислал мне порченную девку вместо обещанной девственно чистой дочери?
– Он выслал ее невинной, но по дороге… Валид как раз завтра хотел обсудить это с тобой. Отряд проводников, которые ходят под Малихом, совсем перестали уважать наши законы, Заид.
– При чем здесь это?
– Малих изнасиловал Амиру по дороге сюда.
Я перестаю дышать. Вокруг меня наступает полнейшая, звенящая тишина. Как будто все звуки разом стихли, давая мне возможность услышать ток крови по венам и гулкое биение сердца. Пока еще размеренное и достаточно спокойное, но новость, которую я услышал, разгоняет главный орган. Молись, позорная псина Малих, чтобы он не разогнался слишком сильно.
– Повтори, – приказываю Шудже, словно с первого раза не расслышал.
– Малих изнасиловал Амиру по дороге сюда, – медленно произносит он, словно я туго соображаю.
Хотя, с другой стороны, пока еще туго, потому что у меня в голове не укладывается то, что он сказал. То есть, получается, какой-то шакал низкородный вот так просто взял мою игрушку, поигрался, поломал и вернул как ни в чем не бывало? Мало того, что посмел прикоснуться к моей собственности, так еще и довез и отдал ее, не моргнув глазом? И не извинившись? Изнасиловал?!
Я сжимаю подлокотники и цежу сквозь зубы:
– Зови Валида, а этот шакал чтобы к утру был здесь.
Шуджа вскакивает с места и выходит дать распоряжение слуге, а я продолжаю смотреть на звезды, которые сейчас складываются в совсем другой узор. На нем псина безродная стоит на коленях, а дуло пистолета в моей руке направлено прямо в его башку. Через секунду его мозги окрасят окружающее пространство, а пока я наслаждаюсь воем, потому что этот уродец лишился того, что физически делало его мужчиной.
