хранила шкатулку, в которой спрятала информацию о какой-то тайне. Или не она спрятала, но она об этом точно знала. И отправила эту шкатулку на хранение своей сестре. Но ничего больше, чем в письме, ей не сказала. Она, наверно, собиралась взять ее обратно, когда все закончится, но не успела. В результате шкатулка осталась у сестры, и она передала ее своей дочери, а та, в свою очередь, своей внучке. У той девочек не было, и шкатулка досталась сыну, который продал ее Лихачеву, а печать спрятал.
Все понятно и логично. Ясно и то, что никто из них о секрете в шкатулке не знал.
Знала только монахиня. Но кто спрятал текст? Очевидно, что какая-то их прабабка, а вот когда – скажет Феодорит, когда прочитает.
Все отлично, решила она, только Сережи давно нет, и ангелы куда-то пропали.
– Не дай Бог что-нибудь случилось, – подумала она, и тут же пожалела, что позволила этой мысли залезть в голову.
Бабушка Нина ей всегда советовала сражаться с такими мыслями, как с врагами. Потому что они несут вред здоровью. И, действительно, тревога вместе с адреналином застучала где-то в районе желудка. Тетя Инна при этом начинала есть, и желудок на время успокаивался, но у Лели этот номер не проходил, желудок сжимался и отказывался вообще что-либо пропускать внутрь. Поэтому она стала ходить из угла в угол, боясь позвать ангелов. Вдруг они его выручают, а она своей истерикой все испортит. Нет, надо просто подождать, скоро сами объявятся.
Феодорит с Мокием появились неожиданно, когда Леля уже готова была заплакать.
– Ну, что? Где Сережа? Я вся извелась! Его поймали эти уроды? Да? Ах! Нельзя было его отпускать в этом маскарадном костюме, конечно, его вычислили.
– Лелечка, успокойся, все хорошо, – ласково проговорил Феодорит, и у нее сразу отлегло от сердца. – Он жив и здоров.
– Пока здоров, – добавил весело Мокий. Феодорит с укоризной взглянул на него.
– А что? Неизвестно, что с ним будет под конец смены, – шутливо оправдался Мокий.
– Какой смены?! – вскричала Леля.
– Понимаешь, – проникновенно начал Мокий, – когда мы уже собрались уходить, вдруг приходят рабочие вечерней смены. Бригадир его и спрашивает: «Ты что, новенький?» А Сереже ничего не оставалось, как кивнуть головой. И его, не долго думая, отправили на объект вместе с двумя другими рабочими. Он вначале хотел свинтить, а потом неудобно стало: ведь работы на троих дали. Так что теперь работает.
– Вы серьезно? – она вопросительно взглянула на Феодорита, пытаясь увидеть шутку в его глазах, но поняла, что это правда.
– Не переживай, отработает – вернется.
– Он же голодный, когда у них рабочий день заканчивается?
– Уже скоро. Я за ним присмотрю, – Феодорит заботливо улыбнулся Леле.
Она кивнула головой и плюхнулась на диван. Феодорит исчез, а Мокий заговорил неожиданно грустным голосом:
– Хороший, наверное, был бы человек этот завхоз библиотеки, если бы не был таким бессмысленным.
– Какой еще завхоз?
– Тот, который ремонтом руководит. Разрушает историческую ткань и даже не понимает этого. Нет у человека чувства истории. А значит, и Бога в душе нет.
– Почему это? – Леля заволновалась: история никогда не была ее любимым предметом, и особым интересом к ней она тоже похвастаться не могла.
– Лелечка, а что такое история? Это же Промысел Божий на земле. И человек, живущий вне истории, не ценящий ее свидетельств, живет вне Бога и вне Его Промысла.
– Я не понимаю, – Леля почувствовала, что этот разговор задевает ее все больше.
– Проще говоря, жизнь на земле – это повесть, которую рассказывает Бог. Сравнение, конечно, очень приблизительное, но зато понятное. А человек, живущий так, как будто мир появился с его рождением и с его смертью закончится, напоминает фразу, вырванную из текста этой повести. А такая фраза всегда лишена смысла.
– Не слишком ли это жесткое определение? – Леле показалось страшным, что такой веселый и добрый ангел как Мокий говорит такие ужасные слова о бессмысленности жизни, может быть, миллионов людей.
– Не огорчайся, – ответил ей Мокий. – У тебя все впереди. Наполняй свою жизнь смыслом.
Сергей появился совсем под вечер. От радости, что все снова вместе, Леля бросилась ему на шею.
– Ух ты! Мне сегодня определенно везет, – спелеолог радостно схватил Лельку в охапку. Та сразу смутилась и стала вырываться, чем развеселила его еще больше.
– Ладно, Леля, я же шучу. Не хочешь обниматься – давай корми, что ли. А то я голодный и усталый, короче, как рабочий после смены.
Они посидели на кухне, весело обсуждая прошедший день. Беззаботно смеясь над своими приключениями, особенно над тем, что Сереже пришлось поработать маляром в Публичке. Потом решили, что на серьезные размышления у них нет никаких сил, оставили Феодорита и Мокия изучать рукопись, а сами разошлись по комнатам спать.
Когда они ушли, Феодорит вздохнул и посмотрел на Мокия:
– Они будут счастливы вместе.
– Только пока об этом не догадываются, – улыбнулся в ответ ангел.
– Всему свое время. Время молчать и время говорить, время любить и время ненавидеть.
– И нет ничего нового под солнцем.
Глава 17
У Льва Григорьевича был суматошный день. Он нервно ходил по своему кабинету в ожидании информации от агентов. Все шло не так быстро, как ему хотелось. Во-первых, он никак не мог связаться с Ровшаном и очень нервничал, не предпринял ли тот своих шагов. Очевидно, что беседа не удовлетворила этого гордого азербайджанца, и он ни за что не согласится быть вторым лицом при раздаче пирога. Во-вторых, его команда была незаменима при выбивании денег, но в качестве сыщиков она являла собой полную безнадегу. Бандиты радостно отрапортовали, что в Эрмитаже все прошло без накладок, но их шеф в этом сильно сомневался.
Чтобы не ошибиться в столь важном деле, он принял решение пригласить специалиста с корочками сотрудника федеральной службы. Фраза «в целях государственной безопасности», как известно, открывала все двери, да и в большинстве случаев гарантировала высокий профессионализм.
А пока Лев Григорьевич ждал и раздражался от своих мыслей. Он не мог понять такое поведение. Зачем, имея на руках такие ценности, эти ненормальные таскаются по музеям и библиотекам? Или они пытаются оценить находку самостоятельно, или у них есть информация, которую они проверяют. Но зачем так сложно? Почему они ничего не боятся? Может, кто-то их крышует? Но этот кто-то давно бы уже с ним связался, и они все обсудили бы на понятном языке.
Гордыня тоже терзала душу: а вдруг они считают его идиотом, не способным найти их в столь маленьком
