верно?
Ее щеки порозовели, и она заправила за ухо прядь шелковистых светлых волос.
— Виновна.
— Ты очень талантлива.
Эллиот закатила глаза и стала лениво прохаживаться по комнате.
— Ты говоришь это из вежливости.
— Или как искренний комплемент.
— Остановимся на моем варианте, — кокетливо подмигнула она. Или же мне так показалось. — Значит, ты читаешь.
Эллиот остановилась рядом с моей маленькой книжной полкой и стала просматривать названия.
— Нет, это для красоты.
— Тебе нравится музыка.
Она указала на разные полки, висевшие по всей комнате.
— Господи, нет.
Эллиот замерла перед моим столом, где стоял компьютер и лежали случайные листы с моими каракулями.
— И ты, — она вздрогнула, — учишься.
Я направился к кровати, прилег на свою любимую сторону и взбил позади себя подушки, принявшись наблюдать, как Эллиот изучала вещи на моем столе. Точилка для карандашей, хотя я пользовался только ручкой. Напоминание на стикере, хотя я не любил ничего клейкого. Один из тех USB-подогревателей для чашек кофе, только я ставил туда чай. И наконец: фотография. Но не моей семьи, а той, что попала в кадр.
Я видел, как взгляд Эллиот замер на рамке, и знал, что она хотела спросить, почему у меня нет фотографий матери. А мне просто не нужны фотографии по всему дому, чтобы помнить о ней. Для этого у меня были звезды.
Я драматично схватился за грудь.
— Только ради высшего образования.
— Как доблестно.
— Я такой, сама доблесть.
— Ты хороший человек, Карсен, — робко улыбнулась мне Эллиот. — Но не достаточно себя ценишь.
— Я отдаю себе должное, когда это необходимо.
— И сейчас не время?
— Хочешь увидеть нечто крутое? — спросил я, переводя тему.
Эллиот склонила голову, словно говоря, что не оценила эту тактику, в отличие от меня, но все же позволила ускользнуть от ответа.
— Насколько крутое?
— По десятибалльной шкале? — она кивнула. — Твердая двадцатка.
Эллиот удивленно выгнула брови.
— Двадцать?
— Да.
— Громкое заявление. Сможешь оправдать?
— Сделаю все возможное, — и это все, что я мог обещать.
Я указал на пустую сторону кровати.
— Иди сюда, — сказал я, но она не двинулась. — Это вовсе не уловка для продвижения нашей сексуальной жизни — хотя, думаю, нам в любом случае следует это потом обсудить. Залезай, это просто часть сюрприза.
— Ладно, но если попытаешься тронуть мою задницу…
— И что ты сделаешь? Будешь наслаждаться?
Эллиот вздохнула.
— Наверное, — уже мягче отозвалась она.
Эллиот забралась на мою огромную кровать, и я рассмеялся, поскольку она выглядела восхитительно поверх мягкого сбившегося темно-синего одеяла и целой орды подушек, на которых я спал.
— Тут очень уютно. Но я не уверена, что это твердая двадцатка.
— Решила, что я хочу показать, насколько удобна моя кровать?
Она пожала плечами.
— А у тебя что-то припрятано в рукаве?
— На самом деле, уверен, что ты об этом знаешь, — я взял пульт с прикроватной тумбочки. — Приготовься удивляться.
Я нажал на кнопку, и комната озарилась светом.
— Боже… Как?! — Эллиот повернулась ко мне. — Как это вообще возможно?
Я поудобнее устроился на кровати, и жестом показал ей поступить также. Эллиот подчинилась.
— Проектор. Установить его в кровать вышло в копеечку, но оно того стоило.
— Это… так восхитительно красиво, Карсен.
Я скинул скрученное одеяло с кровати, а потом мы легли на спины и уставились в потолок. Наши руки соприкоснулись, и Эллиот переплела со мной пальцы.
— Не могу поверить, что такое прямо у тебя в комнате. Я бы всю ночь напролет смотрела в потолок, если бы у меня было что-то подобное. Это завораживает.
— Я часто так засыпаю или же на балконе. Там я тоже провожу свои ночи.
— Все это, чтобы быть к ней ближе?
— Да, это само по себе стало антидепрессантом. Напоминание, что я не одинок в мире. Что все написано на звездах, и всему есть причина… ну, этому дерьму. Помогает на пару дней.
Эллиот повернулась ко мне лицом, а я повернулся к ней.
— Ты не один. У тебя есть прекрасные друзья дальше по коридору, которые сейчас, вероятно, занимаются сексом.
— О, отлично. Сегодня я прямо мечтал об этом образе в мыслях. Спасибо тебе.
— А еще у тебя есть боулинг. Кэл. Закусочная. Ты не один. Есть люди, которые о тебе заботятся. Делают все возможное, чтобы тебе было хорошо.
— Полагаю, в определенном смысле ты права, но этого никогда не бывает достаточно.
— Не заполняет пустоту, — понимающе отозвалась она.
— Я не стремлюсь заполнить пустоту. Я лишь хотел бы снова почувствовать себя по-настоящему счастливым, а это, несомненно, сложная задача для любого.
От глаз Эллиот отражался свет, и я заметил, что они были полны непролитых слез. Неужели из-за меня она постоянно будет плакать? Я способен лишь вгонять ее в грусть?
«Ты жалок!»
Я слышал, как отец выкрикивал эти слова снова и снова, и от этого воспоминания мысли вновь вернулись к той ночи в Бостоне.
«Не думай об этом. Не думай об этом. Не думай об этом, Карсен».
— Можно кое о чем спросить? — задала вопрос Эллиот, выдергивая меня из воспоминаний.
Я открыл рот, чтобы ответить, но она накрыла рукой мои губы.
— И не говори: «Ты только что это сделала».
Я усмехнулся, когда Эллиот убрала ладонь.
— Это и правда так, но да, конечно. Спрашивай.
— О чем вы говорили с моим отцом?
— Он тебе не рассказал?
Эллиот качнула головой.
— Ни звука.
— О, ух ты. Я и не думал. Считал, что тебе стоит лишь спросить его.
— Нет. После твоего ухода он сразу направился в гараж, а у меня не хватало смелости поднять этот вопрос.
— Твой отец… хороший. Мы разговаривали о моей маме. Он поведал мне истории о ней, которые я никогда не слышал. А потом довольно строго предупредил меня в отношении тебя.
Эллиот приподнялась на локтях.
— Меня? Что? Зачем?
— Кажется, он считает, что мы собираемся «сделать дело», и потому настоятельно не рекомендовал мне разбивать твое сердце.
— И…
— Если я это сделаю, он придет за мной ночью, когда я меньше всего ожидаю. Может, через несколько дней или месяцев. Похитит меня и будет пытать, заставляя слушать оперу, пока методично станет вырывать мои ногти. Затем сломает указательные пальцы на обеих руках, потому что это ведь настоящая боль в заднице — работать с двумя переломанными указательными пальцами. Затем он перейдет к пальцам на ногах, поскольку такие переломы заживают целую вечность. А после бросит меня где-нибудь в поле за пределами штата, без одежды и телефона, чтобы я не смог вернуться к цивилизации. А если вернусь, твой отец начнет все сначала.
Эллиот смотрела на меня с
