class="p1">— Счастливо! — подмигнул Мешков и наставил указательный палец на Аверьянова.
Бумагина взяла его под руку и повела к выходу. Из ванной доносилось веселое пение:
— Вот солдаты идут, нога в но-, нога в но-, нога в но-о-о-гу!
— А как же направление? — спросил Аверьянов.
— Константин Дмитриевич, Костя. Долго ждать не придется. Обещаю. Мы вам сообщим о своем решении. Что-то мне подсказывает, оно будет в вашу пользу.
— Да о каком решении? — спросил Аверьянов. — Я же сказал, я не умею писать книги. И не хочу этого делать.
— Сами не понимаете, что говорите, — хмыкнула Бумагина. — Это у вас от неожиданности. До свидания, милый Костя.
Она выпроводила его и закрыла дверь. Спускаясь по лестнице, Аверьянов испытывал странное чувство. Будто бы его только что облапошили, но непонятно, как и зачем.
5
На следующий день он приехал в центр занятости. У инспекторского кабинета собралась небольшая очередь. Стояла ужасная духота. Громко тикали дешевые настенные часы, и от этого монотонного звука время тянулось совсем уж медленно.
Сидевший справа мужик сначала громко сопел, потом не выдержал и сказал:
— Этот жирный козел сдох там, что ли?
Женщина, сидевшая слева, осторожно ответила:
— Тогда бы, наверно, приехала труповозка.
Аверьянов молчал. От соседа разило подмышечным потом. От соседки пахло сладкими духами. Эти запахи, соединившись, образовали облако тяжелой вони.
— Вы следующий? — спросил мужик.
— Я, — отозвался Аверьянов.
— Понятно.
Он снова засопел. Женщина потихоньку притопывала в унисон тикающим часам. Аверьянова стало мутить. И перед глазами слегка поплыло. Он достал флакончик нашатыря. Но взбодриться не успел. Из кабинета вышел толстяк в светлом пиджаке. Мужик что-то пробормотал. Толстяк не обратил внимания. Весело насвистывая, он прошагал к выходу. Может быть, получил вакансию своей мечты?
Аверьянов зашел в кабинет. Аделаида Ивановна улыбнулась ему как старинному приятелю:
— Присаживайтесь, Константин Дмитриевич.
Он сел и поводил у носа флакончиком. Мир снова стал четким и свежим.
— Что это у вас? — спросила Аделаида Ивановна.
— Нашатырь. Хотите?
— Давайте.
Она взяла и тоже взбодрилась.
— Неплохо.
Ее слегка передернуло.
— Оставьте себе, — сказал Аверьянов.
— Нам запрещено брать подарки от посетителей, — вздохнула Аделаида Ивановна.
— А давать? — спросил Аверьянов.
— В каком смысле?
— Дарить подарки посетителям не запрещено?
— Кажется, нет. А что? Вам что-нибудь подарить?
Аверьянов пожал плечами:
— Не знаю. Я просто так спросил.
Она протянула ему обшарпанные канцелярские ножницы:
— Вот, могу вам их подарить.
Он оглядел ножницы и вернул:
— Спасибо. Пожалуй, не надо.
— Хорошо. Константин Дмитриевич, как ваши дела? Ездили на собеседование?
Аверьянов положил перед ней направление:
— Они не подписали.
— А вот это не очень хорошо. Почему же они не подписали?
— Еще не приняли решение, брать ли меня на работу.
— Это уже лучше. Я дам отсрочку. Если они вам откажут, принесете с подписью.
— Но я не хочу у них работать.
— Снова нехорошо.
— Знаете, что они мне предложили? Написать романс. Или роман? Короче, они хотят, чтобы я написал книгу.
Аделаида Ивановна смотрела на него с иронией и сочувствием, как на глуповатого ребенка.
— Почему же вы не хотите написать книгу?
— То есть как? — спросил он. — Я понятия не имею, как это делать.
— Я слышала, этому можно научиться.
— Не хочу я этому учиться. Я что, похож на писателя?
Аделаида Ивановна прищурилась:
— Ну, знаете, у писателя на лбу не написано, что он писатель.
— Я точно не писатель. Мне это неинтересно.
— А вы попробуйте, вдруг понравится?
Аверьянов внимательно посмотрел на нее. Может, у старухи от нашатыря усохли остатки мозгов?
— Аделаида Ивановна, я не собираюсь пробовать. Это какой-то бред. Мне это не подходит.
— Совсем плохо, — вздохнула она. — Но видите ли, Константин Дмитриевич, если вы отказываетесь от работы без уважительной причины, я должна буду снять вас с учета. «Не хочу» — не уважительная причина.
— А не умею?
— Могло бы сойти. Но они ведь готовы вас обучать. Это написано в вакансии.
Аверьянов вернулся к нашатырю.
— Вообще, честно говоря, не понимаю вашего недовольства, — сказала Аделаида Ивановна. — Мне кажется, вам сделали интересное и уникальное предложение. Если бы такое предложили мне, я бы точно не стала вот так сразу отвергать.
— Ну так позвоните им и попроситесь, — сказал Аверьянов, вставая. — Идиотизм какой-то! — В дверях он оглянулся. — А этот жирный мужик, который от вас сейчас вышел? Ему вы сунули что-то хорошее? Он аж светился весь.
— Этот жирный мужик — мой сын, — ответила Аделаида Ивановна. — Он принес мне обед.
6
На выходе из метро ему со всех сторон насовали флаеры. Аверьянов быстро их перебрал и среди рекламы салонов красоты, суши-баров, микрокредитов увидел: «Напечатаем вашу книгу — проза, стихи, публицистика. От 30 000 рублей». Аверьянов вернулся к человеку, который всучил ему последний флаер. Это был небритый мужик в растянутой бледно-розовой футболке, с остатками принта на груди и в штанах с подтяжками.
— Я извиняюсь, хотел спросить, — сказал Аверьянов. — Тут вот написано про тридцать тысяч. Их мне заплатят? Или я должен заплатить?
— Не знаю, дядь, — ответил раздатчик и сосредоточенно почесал подмышку. — А ты что, писатель?
— Допустим.
— Не, ты не писатель. А знаешь, кто писатель? Мой мелкий. Все стены в подъезде хуями исписал.
Мужик захохотал, показав некоторое количество оставшихся зубов. Аверьянов отошел к автобусной остановке и набрал номер, сверившись с флаером.
— Допустим, я писатель, — сказал он ответившей женщине.
— Лечись, — ответила она и отключилась.
Аверьянов заметил, что перепутал одну цифру, перезвонил и повторил заготовку.
— Очень хорошо, — ответила другая женщина. — Будем рады сотрудничеству.
— В объявлении написано: «От тридцати тысяч». Хотел бы уточнить. Это вы мне их заплатите?
— А вам за что? — удивилась она.
— Ну вот допустим, я написал книгу.
— Поздравляю! Написали, приносите. Мы издадим. Посчитаем стоимость. Потом получите свою книгу в готовом виде.
— И что я буду с ней делать?
— Да откуда же мне знать? Друзьям подарите. Разве плохо?
— Извините, — сказал Аверьянов. — Я ошибся.
— Такое бывает, — ответила она.
Он убрал телефон и подумал: «Совсем, что ли, придурки? Я им еще и платить должен».
Прикатил автобус. Аверьянов зашел в салон и сел на разогретое солнцем сиденье. Все окна и люки были открыты, но воздуха все равно не хватало. К тому же пованивало бензином. Разболелась голова. Особенно сильно ломило то место над бровью, куда прилетело колено придурка, отличившегося за всю свою карьеру лишь тем, что чуть не отправил Аверьянова в морг.
Он достал нашатырь и привел себя в чувство.
Напротив него сидела красивая темноволосая женщина лет тридцати и читала книгу. Не разглядев название, Аверьянов слегка наклонился и спросил:
— Интересно?
Женщина подняла на него строгий взгляд и
