Флаг тебе в руки.
Ответить на этого было нечего.
— Спасибо, — в попытке скрыть смущение Рита поспешила пригладить растрепанные ветром волосы и обнаружила, что на ней нет очков. Где она умудрилась их посеять? И почему не заметила этого раньше?
Если ответ на первый вопрос тонул в бешеной суете сегодняшнего дня, то ответ на второй лежал на поверхности: она не обратила внимания на потерю очков, потому что прекрасно видела и без них. Рита потрясённо заморгала, вглядываясь в чётко очерченную линию горизонта. И это с её-то близорукостью?!
— Ты оставила очки на столике в ресторане, — подал голос Тео. — А возвращаться за ними, сама понимаешь, было некогда.
— Но я всё вижу...
— Разумеется. Ты же в инфрафизическом мире. И воспринимаешь окружающую действительность не физическим телом, а астральным. А астральные тела, знаешь ли, близорукостью не страдают.
Рита ошеломлённо молчала, переваривая информацию. Чтобы скрыть замешательство, она принялась обозревать окрестности.
С крыши город выглядел как гигантская декорация к фильму в модном стиле стимпанк: обилие шпилей, башенок, колоннад и галерей наводило на мысль о позапрошлом веке; далеко на горизонте дымили какие-то трубы; кирпичные здания, сильно смахивающие на заводские корпуса, проглядывали из-за фасадов дворцов и особняков. Она опустила взгляд — по узким улицам сновали гужевые повозки, впрочем, безлошадные экипажи тоже встречались, только выглядели по большей части вычурно и неправдоподобно.
Короткий взвизг сирены заставил её вздрогнуть, живо напомнив о причине их марш-броска по верхотуре.
— Сфинкс упомянул какой-то маячок, — вспомнила Рита. — Если они уже дважды вычислили меня, то и в третий раз смогут.
— Похоже, они раздобыли слепок твоей натальной карты, — мрачно отозвался Тео. — Плохо. Подделать натальную карту невозможно. Это тебе не фиктивную корочку склепать.
— Как же тогда быть? Не могу же я вечно удирать и прятаться.
— И не надо. Думаешь, зачем мы здесь?
Рита недоумённо пожала плечами.
— Дай руку. Поскользнёшься.
Он обогнул приземистую кирпичную башню и открыл крошечную дверцу, чуть больше слухового окна.
— Добро пожаловать.
Сначала Рита не увидела ничего: внутри царила кромешная темнота. Но её спутник щёлкнул пальцами, и в камине вспыхнул голубоватый огонь, а в подсвечниках — оплавленные восковые свечи. Языки пламени затрепетали от сквозняка, разгоняя мрак, и девушка смогла худо-бедно осмотреться.
Это оказалась мансарда с круто скошенным потолком: в нижней точке, у стены, до него можно было дотянуться рукой, в верхней точке высота достигала метров шести-семи, а то и больше — отсюда не разглядеть. Голые кирпичные стены смотрелись холодно и довольно мрачновато; скудность меблировки также не добавляла помещению уюта. Комод с зеркалом, громоздкий шкаф, доверху забитый книгами, несколько стульев с гнутыми ножками, вызывающие невольные ассоциации с гарнитуром мадам Петуховой[7], маленький круглый столик и диван с жёсткой резной спинкой, позолота на которой порядком облупилась, — вот и вся обстановка. В общую картину подзаброшенного дворянского гнезда, пришедшего в запустение, но ещё хранящего следы былой роскоши, органично вписывались тяжёлые бархатные портьеры, расшитые золотыми лилиями, да паркет, явно штучный и дорогой: тёмные сорта древесины соседствовали со светлыми, образуя замысловатый узор — звёзды внутри переплетённых колец. Наверное, последний был самым ценным из всего того, что имелось в доме.
— Нравится? — в голосе Тео было чуть меньше сарказма, чем кислятины — в неспелом лимоне. — У меня не прибрано, извини. Горничная на больничном, экономка в декрете.
Ого. Оказывается, она удостоилась чести побывать в гостях у своего нового знакомого.
— Ты здесь живёшь?
— А что?
— Очень... эээ... уютно...
— Да брось, — фыркнул Тео, наливая воду в чайник: источник воды обнаружился здесь же в виде простого медного крана, торчащего прямо из стены у камина. — Мне не хуже тебя известно, что это та ещё дыра. Когда-то здесь было симпатичнее, но это было очень давно... — он помрачнел. — Ладно, проехали. Мы здесь не для того, чтобы предаваться бесплодным воспоминаниям.
Рита собралась было задать резонный вопрос, зачем же в таком случае они здесь, но Тео сам объяснил цель их визита:
— Это — браслет, заряженный чужой энергетикой, — он вынул из стоявшей на комоде шкатулки витую серебристую змейку с вкраплениями зелёных искорок. — Браслет замаскирует твоё энергетическое поле и собьёт городовых со следа. Носи его не снимая. Пока он на тебе, бояться нечего.
Рита осторожно дотронулась до браслета. Вопреки ожиданиям, металл был тёплый, почти горячий.
Словно живой.
— Учти, это не подарок. Считай, что я дал его тебе напрокат, — урезонил её Тео. — Так что не благодари. Эта вещь мне дорога как память, и я её заберу — конечно, когда весь этот дурдом с Чашей закончится.
— Всё равно спасибо.
— За что?
— Хотя бы за то, что думаешь не только о себе.
— Пф! — Тео закатил глаза. — Это вовсе не так. Ты... зря думаешь, что я лучше, чем я есть на самом деле.
Последние его слова потонули в свисте закипающего чайника, впрочем, быстро умолкшего под строгим взглядом хозяина дома. Он достал откуда-то гранёные стеклянные стаканы в серебряных подстаканниках, сахар, чай и пару ситечек. Рита опомниться не успела, как на круглом столике появилась вазочка с имбирным печеньем, лимонные дольки и даже салфетки.
— Угощайся.
Она присела на краешек стула, но к еде не притронулась.
— Правило номер два: ничего не ешь и не пей, — сухо напомнила она.
— А ты молодец, — Тео благосклонно улыбнулся. — Соображаешь.
— Не надо держать меня за круглую дуру, — холодно сказала Рита. — Да, я неофит в твоем мире, но не идиотка... Это была проверка?
— Отчасти. Да, есть такой грех, я решил, что стоит проверить, хорошо ли ты усвоила правила. Однако еда не отравлена, не бойся. Иногда чай — это просто чай, а печенье — просто печенье.
Рита колебалась.
— Не доверяешь мне?
— А стоит? — вопросом ответила она.
— Да пей уже, остынет! — Тео чуть повысил голос. — Клянусь тебе: в чае нет ничего... лишнего. Правда.
— Предлагаешь поверить на слово? Так просто?
— Мы на одной стороне, — терпеливо объяснил Тео. — К тому же, ты нужна мне.
— Вот как? — Рита опешила.
— Помнишь свои слова, которые ты произнесла, когда я пообещал вывести тебя в твой мир? — его глаза как-то странно сверкнули. — Про то, что
