Антерос, узнала я голос, как же раньше не догадалась-то. Тело постепенно начинает меня слушаться, я пытаюсь поднять руки, но что-то удерживает меня. Открываю глаза, приподнимаю голову и вижу, что мои руки-ноги закованы в кандалы.
Осматриваюсь. Мы находимся на какой-то поляне, вокруг деревья и жуткая темнота со зловещим освещением, пробивающимся сквозь широкие раскидистые кроны. Я лежу на какой-то плоской поверхности, возвышающейся в центре этой самой полянки, а вокруг меня трое мужчин. Тот самый Антерос и двое других, чем-то неуловимо схожих между собой и абсолютно седых, в возрасте. А вот боковым зрением вижу, что слева есть еще кто-то. Вот только вряд ли из их числа. Мужчина привязан к дереву какой-то металлической цепью. Без сознания.
— Рания, — улыбается и произносит мое имя главный среди троицы, — что же ты не позвонила мне? Я ведь так благородно оставил тебе свой номер.
Фыркаю, не могу ничего с собой поделать.
— Видно, не зря не звонила, правда? — киваю на свое уязвимое положение.
Он поджимает губы и отходит, достает что-то из кармана и кладет мне на живот. Горло пересохло, тело замерло. Я узнала свою собственность.
— Полотно Ираиды, ты правильно поняла, — говорит он, чем вводит меня в ступор, но я молчу.
— Ты не знала? — мрачно констатирует он, а затем громко смеется, запрокидывая голову, — какая ирония, не правда ли? Величайший артефакт всех времен находился все это время в руках не оценившей его по достоинству полукровки.
Последнее выплевывает, будто я прокаженная, не имеющая право на жизнь. Сердце гулко стучит, в панике птичкой бьется в грудине.
— Ты сейчас будешь хорошей девочкой, Рания, и не будешь мешаться под ногами, — лениво проговаривает, берет мою руку, достает кинжал.
Я в панике дергаюсь, пытаюсь отодвинуться, но тщетно, силы не равны. Когда острие касается моей кожи и режет ее, боль настолько опаляет мое сознание, что я стискиваю челюсть, чтобы не заорать.
— Призываю ларец артефактов, приношу в жертву кровь Златокрылой!
Громогласный крик оглушает, кровь капает на полотно, марая его, но вопреки надежде в глазах Антереса ничего не происходит. И я вздыхаю с облегчением.
— Не понял, что не так? — рычит другой мужчина, — все по инструкции, кровь Златокрылой, наше произнесенное желание, где ларец?!
Мои глаза встречаются с задумчивым взглядом Антероса. По его лицу расползается змеиная ухмылка, и только он открывает рот, чтобы что-то сказать, как слева раздается стон.
Глава 37
Мужчины молчат, наблюдают за пробуждением второго пленника. Тот стонет повторно, открывает глаза и смотрит на всех исподлобья. Я вижу, как трепещут его ноздри, принюхиваясь к воздуху, а затем его взгляд цепляется за меня.
— Надо же, — прокашливается мужчина, сплевывает слюну на землю, — какая компания.
— Заткнись! — орет взбешенный главный, бьет кулаком по алтарю.
Вздрагиваю, но больше не от страха, а холода, что пронизывает каждую частичку моего тела.
— Может, все дело в том, что это не ее желание? — выражает свое мнение тот, у которого скрипучий голос.
— Логично, — говорит третий, — в жертву приносится ее кровь, возможно, что и желание должно исходить от нее.
И вся троица разом смотрит на меня. Я качаю головой, хотя не до конца понимаю, что происходит. Но в голове набатом бьется мысль. Кровь Златокрылой. Помню, что это правящая династия Драконов. Неужели это я — та самая наследница Небесного Лога? Могло ли это быть правдой?
— Вы ошибаетесь, — голос мой звучит глухо, с дрожью, нервируя и пугая меня сильней.
Мужчины усмехаются, затем главный берет кинжал покрепче в руки и подходит ко мне ближе. Проводит остриём по моей щеке. Я дергаю головой в другую сторону, но затем Антерос проводит им по моей шее, с намёком.
— Ты пожалеешь об этом, жрец! — рычит тот, что привязан у дерева.
— Посмотрим, — лишь улыбается главный, наклоняется ко мне ближе, шепчет мне в ухо, — желай, наследница, желай! Если не хочешь остаться покалеченной.
Я зажмуриваю глаза, по щекам текут слезы, сама я дрожу, как лист на ветру, дергаю руками, но не могу освободиться.
— Что ж, Каридис! — говорит второму.
Тот понятливо кивает и подходит ближе к пленнику. Бьет наотмашь кулаком тому по лицу. Мне кажется, что я вижу брызги крови, но все происходит так быстро, что нет возможности разглядеть. Дыхание мое учащается от страха и несправедливости, что разворачивается на этой поляне. Неужели наши жизни закончатся вот так? Бесславно и в безызвестности? Нет! Я чувствую, как внутри меня разгорается пожар, грудь нагревается, словно меня пожирает пламя. Перед глазами пелена, мешающая разглядеть происходящее, но сейчас мне это не нужно. Я вижу все совсем по-другому, мне не нужно для этого зрение. Обоняние и все рецепторы обострены, я слышу и вижу, как взлетают с соседних деревьев птицы, как уползает в свою норку муравей, как стонет мужчина у дерева, как в испуге отскакивают жрецы.
— Она превращается! — кричит третий, имени которого так и не было произнесено, — это наш шанс, Антерос! Забирай ее силу!
Его ужасные слова плохо доходят до моего сознания. Я вся, как оголенный нерв, безумно уязвима и одновременно сильна. Из моего рта вырывается рычание, а затем бушующее пламя. Глаза приобретают острое зрение, и я ощущаю единение. С самой собой и с природой, будто я — одно целое с этим миром. И только я раскрываюсь и хочу вырваться на свободу, ощущая небывалый прилив сил, как вдруг все прекращается. В мою грудь до самой рукоятки входит кинжал. Изо рта раздается бульканье, с привкусом металлической крови.
— Нет! — раздается крик мужчины, но после нас отделяет какой-то купол.
Вокруг меня какая-то суета, но мне плохо слышно, что происходит.
— Читай заклинание! — рычит на кого-то главный, а после вокруг нас закручивается вихрем какое-то сияние.
Мужчины хором басовитыми голосами читают что-то на незнакомом мне языке, но это действует на меня плохо, выматывающе. Такое чувство, что каждую клеточку моего тела пронзает невыносимая острая боль. Будто из меня вырывают что-то с мясом, что-то безумно родное и только обретенное. Рычит моя драконица, сопротивляясь изо всех сил, и тут ей начинает вторить чужой драконий рык. Яростный, злой и обескураженный одновременно.
— Чёрт! — кричит Антерос, чей голос я теперь узнаю из тысячи.
Я уплываю в небытие на пределе своих сил, больше нет сил сопротивляться чужой магии. Но тут меня подбрасывает вверх, затем обратно вниз на твердый камень, заставляя стонать от порции новой боли. И что-то внутри меня ухает, падая вниз. Все прекращается. На грани сознания я слышу, как кричат жрецы, как трещит по швам купол, и последнее, о чем я подумала, о ларце. Темнота…
***
