Въезжаем во двор, на огромном крыльце стоит зверь в своей любимой позе — руки в бока. Сквозь белую рубашку соблазнительно проступают мышцы, глаза пылают как котлы в преисподней.
— Подойди. — Слишком спокойный тон, по мне так лучше бы орал.
— Я? — Показываю пальцем на свою грудь, делаю невинное лицо.
Он смотрит и не реагирует на мою шутку.
— Рома, зайди к Осу за расчетом.
— Нет, он не при чем! Не смей!
У Ромы железная выдержка, он понимающе опустил глаза и пошел в дом. Но я не верю, что это всерьез.
Забегаю по ступенькам, хочу его обнять, но он церемонно убирает мою руку.
— Эмма, ты охуела в конец?
— Сильно много истратила? — Типа не понимаю, о чем он.
— Плевал я на деньги. Если говорю, надо делать. Прошло четыре часа блядь, четыре, а не два!
Отталкиваю его. — Делаю, так, как считаю нужным, я тебе не комнатная собака. — Лечу в дом. Слышу, как он сплюнул и пошел за мной. У меня слегка затряслись конечности.
Пролетаю холл, Энджел стоит не двигаясь, видя, как зверь в бешенстве летит за мной. С кухни выходит Алла, прохожу мимо не здороваясь, чуть ли не сбив ее на ходу. На лестнице оглядываюсь, он идет за мной не обращая внимание ни на кого, вытирает уголки губ, глаза сверкают. У Энджела на лице застыл страх.
Захожу в спальню, через пять секунд зверь залетает за мной.
— Подожди! — Запрыгиваю на кровать и стягиваю платье. На мне остается белоснежный кружевной лиф и маленькие стринги из этого же комплекта. Делаю оборот вокруг себя, и прыгаю на Медведя, цепляясь за его шею руками.
— С огнем играешь, Эмма. — Щекочет своими губами, едва касаясь кожи. Пальцы скользят по моей спине, впиваясь в бедра. Я обхватываю его ногами и впервые сама целую его теплые губы.
— Нравится?
— Ты мне нравишься.
— Правда? Я же тебя бешу?
— Адски. — Хрипит, вдыхая мой запах на плечах и шее. Я привыкла к ощущениям его бороды на своей коже. Стягивает лиф, который трещит по швам.
— Эй тише, знаешь сколько он стоит?
— Купишь еще…
Лишаюсь трусов, когда зверь ставит меня на четвереньки и наказывает таким шлепком по заднице, что жар долетает до моего лица. Я вскрикиваю. Но он тут же осыпает поцелуями мою спину и попу, берет за волосы на за затылки и притягивает к себе.
— Еще раз, и отхожу так, что сидеть не сможешь.
— Завтра же повторю. — Довольно рычит и прижимает животом к постели. Чувствую его твердый член, играющий у меня между ног, раздвигаю ноги шире и приподнимаю попу, прося его ласки. Рык за спиной удовлетворяет мое желание, и горячая волна проливается по телу, когда я чувствую, как он медленно проникает в меня. Хватаю ртом воздух, сжимая простынь руками и прося ускорить сладкую пытку. Но он, наоборот, замедляется, то вытаскивая, то проникая вновь, наслаждается моим видом сзади, и я чувствую его улыбку. Рука на моем затылке прижимает меня к кровати, и зверь ускоряет темп, сжимая до боли второй рукой мою попу, напряжение внутри нарастает, н он резко переворачивает меня. Нагибается, заглядывает в глаза и целует так нежно, что я растекаюсь по кровати как растопленное масло.
— Эмма… — Дыхание становится тяжелым.
— Еще, пожалуйста, не останавливайся… — Я дрожу под ним, чувствуя надвигающуюся судорогу в ногах. Моя капля вибрирует, вот так, я совсем близко, цепляюсь за каменные мышцы на плечах зверя, он довольно улыбается, не отрывая глаз от моего лица, пока я не взрываюсь, крича от удовольствия.
— Не трогай Рому, я сбежала не от тебя. — Натягиваю джинсовые шорты и легкий вязаный свитер, оголяющий одно плечо.
— Это не имеет значение. Он не справляется со своими обязанностями.
— Но я хотела сделать тебе приятно.
— И у тебя получилось. — Подтягивает к себе за попу. — Но то, что касается моих людей, я буду решать сам.
— Но…
— Разговор окончен. — Вижу удаляющуюся спину. Жду пока он скроется, сама решаю найти Оса. Это не сложно, он на улице, проводит инструктаж для чертей. Видимо еще раз объясняет, что нельзя спускать глаз с шальной Эммы. Машу ему в окно, чуть позже он заходит.
— Остапушка… — он закатывает глаза.
— Не начинай.
— Это все я, я же не думала, что из-за такой мелочи его уволят.
— Это не мелочь, Эмилия! Он не выполнил работу и наказание вполне справедливо.
— Господи, да сделайте исключение, это же я!
— Вот именно, это ты. — Произносит так, словно я пропащий человек.
Разворачиваюсь и шлепаю по дому в поисках зверя, разговор еще не закончен. В холле утыкаюсь на какого-то новенького. Высокий, хорошо сложен, но уже больно гладко выбрит и дерзок на глаз. Хочу обойти, он делает шаг, преграждая мне дорогу.
— А тут у нас кто?
— Простите? — Я чутка приборзела и знаю, что не могут люди, работающие на Медведя, так со мной говорить.
— Прощаю.
— Дай пройти. — Отодвигаю рукой, но он с такой силой сдавил мне кисть, что она хрустнула.
— Слышь шмара, да ты охуела? Знаешь с кем говоришь?
— Да это ты охуел?! — Даю ему пощечину, славливаю в обратку такой удар, что меня откидывает на диван.
— Твою ж мать, Вадим!!! — Ос с бешенными глазами несется к нам.
— Отцовские шлюхи вконец оборзели!
— Закрой свой рот сосунок! — Шиплю в ответ, держась за горящую щеку, искры из глаз все еще летят, и я не могу встать.
— Что ты сказала?
— Что слышал. — Медведь медленно заходит в комнату, оглядывает меня, затем так же медленно подходит к парню, но потом с такой силой прикладывает его об пол, что тот теряет дар речи и начинает дрожать всем телом.
— Это Эмилия. Повтори.
— Бля отец, ты спятил?
Зверь делает нажим, и лицо парня размазывается по полу.
— Это Эмилия. Повтори.
— Да блядь, Эмилия.
— Она моя женщина, и мне не нравится, когда ей грубят и уж тем более трогают, ясно?
— Ясно, ясно! Пусти!
— Какого черта ты здесь делаешь?! Я рисковал жизнью, чтобы вытащить тебя из логова Босых! Отправил в безопасное место! Или Монако тебе не по душе?!
Я нахожусь в шоке от происходящего. Медведь подходит ко мне и помогает встать. В этот момент залетает Анна, с криками и хватанием за голову.
— Миша, ты спятил?!
Он уводит меня в комнату, где Энджел на диване сидит с бокалом в руке, мечтательно рассматривая вид из французских окон на горы. Но тут есть бар, мне подходит.
Медведь касается моей щеки, но я резко отворачиваюсь. Какой к черту отец? Я на такое не подписывалась!
