— Мои акции поднимаются.
Эва открыла, было, рот, но тут вмешался отец.
— Пожалуй, лучше нам открыть шампанское, — поспешно произнес он.
Бледно-золотая жидкость запенилась в хрустальных бокалах. Хозяин дома встал и одарил гостей сияющей улыбкой.
— Итак, Эва и Дэвид завтра женятся. Я хочу предложить тост за их будущее счастье. — Он поднял бокал. — За вас, молодые!
Все последовали его примеру. Поколебавшись, Эва подняла свой бокал и выжидательно уставилась на Кенита.
— Ну что, — заставила она себя сохранять спокойствие, — разве ты не пожелаешь мне счастья?
Кенит мгновение смотрел в свой бокал, а потом поднял его.
— За мужчину, которому ты отдашь свое сердце. Пусть он его никогда не выпустит.
— Не понимаю, почему ты не швырнул перчатку или не дал Дэвиду по физиономии, — негодующе прошептала Эва, когда они с Кеном потягивали кофе.
— Твоя мать предупредила меня, что нужно надеть костюм и галстук, — невозмутимо отозвался Кенит. — Насчет перчаток ничего сказано не было. Кроме того, — он пожал плечами, — их у меня не осталось.
— Еще кофе, мистер Уолкер? — спросила миссис Блайт, присаживаясь рядом.
Гость улыбнулся женщине, и Эва почувствовала, что от его широкой улыбки у нее замирает сердце.
— Называйте меня Кен, миссис Блайт. Мы же теперь соседи.
Эва стиснула зубы и повернулась к матери:
— Мистер Уолкер только что сообщил мне, что ему надо возвращаться домой по срочному делу. Жаль, правда? — солгала она с улыбкой.
Мать не смогла скрыть разочарования. Но, прежде чем она успела произнести хоть слово, перед Эвой остановился Дэвид и больно сжал ее порезанную руку.
— Милая, — сказал он, — тебе пора перестать монополизировать нашего гостя. Я знаю, что твоя мать умирает от желания поговорить с ним, а я готов сам занять тебя.
У Эвы внезапно возникло ощущение, что Кенит — эта живая бомба — вот-вот взорвется. Девушка невольно содрогнулась, вспомнив, как гость обошелся с ней в прихожей, и с внезапной яростью укрепилась в своем решении: она выйдет замуж за Дэвида назло этому ковбою-выскочке. Не нужно было ему приезжать сюда.
Дэвид еще раз больно дернул невесту за руку, изображая из себя любящего, ревнивого жениха.
— Выйдем в сад, белые розы так прекрасны при лунном свете, — одарила его сияющей улыбкой Эва.
Она распахнула стеклянную дверь и выпорхнула в сад, увлекая за собой удивленного Дэвида.
— Какого черта этот тип явился сюда? — спросил он резко, когда они отошли от дома достаточно далеко.
— А тебе-то что за дело? — вскинулась Эва.
— Мне до всего есть дело, — назидательным тоном произнес Дэвид, будто разговаривал с глупым ребенком. — И учти, наша свадьба будет сыграна, что бы ни случилось. Я поставил на карту слишком многое, чтобы позволить кому-то расстроить мои планы.
— А с чего ты взял, что Уолкер может расстроить твои планы? — с недоумением уставилась на жениха Эва.
— Ты что, ничего о нем не знаешь? — удивился Дэвид.
— Он прекрасный наездник…
— В определенных кругах он весьма известен как безжалостный деляга. Что ты ему рассказала?
— Тебя не касается, что и кому я рассказываю, — возмутилась девушка. — Я согласилась выйти за тебя замуж. И я вернулась. При чем тут Уолкер?
Дэвид подозрительно посмотрел на невесту.
— Он вел себя с Барбарой недопустимо вольно, мне даже показалось, что хотел поцеловать ее.
Эва почувствовала легкую горечь в душе, но не выдала своих чувств.
— Это уж твоя проблема, — буркнула она. — Вряд ли я стану возражать, если кто-то расстроит твои деловые планы или уведет твою любовницу. — Она сглотнула комок в горле и уверенно солгала: — Даже если им окажется Кенит Уолкер.
— Значит, между вами ничего не было? — сощурил глаза жених.
— Не было, не было, — раздраженно ответила Эва. — Я уж скорее лягу в постель с тобой, чем с ним.
Глаза Дэвида плотоядно сверкнули.
— Это можно устроить.
Эва с усилием сдержала себя, чтобы не выругаться.
— А ты не думаешь, что я еще могу все расстроить? Я бы могла просто сказать тебе, что свадьба не будет.
Дэвид схватил ее за запястье, до боли сжав.
— Не говори ерунды!
Она вырвала руку.
— А почему бы и нет, что меня остановит?
— Ты невероятно наивна, если считаешь, что я не опубликую документы, обвиняющие твоего отца в подлоге.
— Не понимаю, почему ты мне показался таким приятным при первой встрече, — с тяжелым вздохом произнесла Эва.
— Может, потому, что я так старался, — ответил он. — Одному богу известно, как это было трудно. Я потратил на тебя слишком много денег — все эти рестораны, театры, магазины…
— Может быть, — болезненно поморщилась она. — Ты всегда думаешь только о деньгах. Ты ведь, наверное, записывал все эти расходы в графу издержек на клиентов. Сказал бы мне честно, что для тебя это накладно, и я бы сходила с тобой в дешевое заведение съесть гамбургер и выпить колу.
— Не скромничай, — рявкнул Дэвид, — когда это тебе хотелось чего-нибудь, что не стоит целого состояния?
После того как встретила Уолкера, подумала Эва. Когда было уже слишком поздно. Мысль о том, что ей предстоит выйти замуж за Дэвида Саймона, вызывала в ней все большее отвращение.
— Лучше бы ты не заставлял меня выходить за тебя замуж, — снова вздохнула девушка.
— Половина женщин в Нью-Йорке влюблены в Кенита Уолкера, — жестко ответил он. — Ты думаешь, у тебя есть шанс его удержать?
— Я не влюблена в него! — воскликнула Эва.
— Вот и правильно. Мы заключили сделку; и ты выполнишь свои обязательства.
— Ты называешь это сделкой? По-моему, шантаж — более подходящее слово.
— Оставим слова в стороне. Главное в том, что ты должна выручать своего отца. Разве не так?
— Я дала тебе слово, — устало ответила Эва. — Мы оба знаем, как много поставлено на карту.
Дэвид удовлетворенно кивнул и начал поглаживать ей руку. Девушка готова была дать ему пощечину.
— Ты прекрасно выглядишь сегодня, — шепнул он, разворачивая ее к себе.
— Нет, Дэвид, — возразила она, когда его намерения стали совсем ясны. — Нет.
— Почему нет? — Он обнял ее. — Завтра мы станем мужем и женой, уж тогда-то ты мне не откажешь.
Эва облизнула пересохшие губы.
— Ты, должно быть, сошел с ума, если считаешь, что я позволю тебе заниматься со мной любовью. Это не входило в наш уговор.
