Я не видела его лица, вернее видела, но из памяти оно ускользало в тот же миг. Мы летели над лугами, лесами, городами с немыслимой скоростью, хотя крыльев у него не было. Он просто нес меня в своих объятиях, и я была так счастлива, как не могла бы представить сама ни в каких фантазиях.
Была — до момента, когда меня выдернули из этого сна-яви, и я была готова валяться по полу и в истерике просить, чтобы меня вернули обратно. Но понимала, что этого не произойдет. И от разочарования, что я этого никогда не переживу, было так горько, что слезы лились сами, как я не старалась их сдержать.
— Теперь, когда вы знаете, чего вы лишились из-за своего упрямства и эгоизма, я объявляю вам о решении привести в исполнение то, чего вы добились сами. Я хочу, чтобы вы в полной мере насладились последствиями своих поступков. Я связываю вас узами истинной пары. Навсегда. Навечно. Да будет так! На то моя воля богини-матери всего сущего и всей жизни.
— Нет, пожалуйста, богиня, только не это! — в один голос закричали мы с драконом уходящей от нас богине.
Она обернулась.
— Метки я оставляю вам те, что есть. Раз уж Досифея так старалась над их эскизом. — Она по-доброму усмехнулась. — Узы будут действовать как настоящие. Вы будете испытывать неопределимое влечение друг к другу. Не сопротивляйтесь ему. Вы будете чувствовать все, что чувствует партнер. Береги свою суженую, — кивнула богиня дракону. — Заботься о суженом, — кивнула она мне.
Заскочила плавно по воздуху на пьедестал. Исчезая во вспышке света, дала последнее наставление:
— И помните, с узами истинной пары вы можете вместе испытать то счастье, что я вам показала с другими. У вас все права и обязанности истинной пары, все в ваших руках, самостоятельные мои.
Она исчезла во вспышке света, которая меня ослепила, а я очнулась уже в своей кровати и подпрыгнула как ужаленная.
За окном начинался рассвет. Я взглянула на свою руку. На ней остался след от щипка, но меня больше интересовала брачная метка. Рисунок был тот же, но что-то неуловимо в нем изменилось, превратив из кустарной картинки в красивую татуировку, насчет которой не оставалось сомнений, что она настоящая.
Я быстренько собралась, даже не причесавшись, и побежала искать дракона. Только он может подтвердить мне, сон это был или явь.
Встретила его на пути к участку. Мы остановились напротив друг друга. И по его усталому безрадостному взгляду, который искал на моем лице те же ответы, что и я, поняла — это все правда. Я отшатнулась, оступилась, сделала шаг назад.
— Так это правда… — прошептала я не в силах поверить, что назад дороги нет.
— Значит, правда, — процедил дракон. — Но это ничего, слышишь! Ничего не меняет, — сказал он зло. — Я сегодня уеду и забуду все как страшный сон. Я никогда! Никогда, слышишь, больше не хочу тебя видеть и иметь с тобой что-то общее.
Я развернулась, глотая слезы, и убежала домой.
ГЛАВА 14,
в которой планы рушат мечты, а мечты вмешиваются в планы
Несколько дней я приходила в себя, стараясь понять, как повлияло на меня проклятие. Да, именно так я называла нашу связь с драконом, скрепленную богиней. Сам он, как и планировал, в тот же день отбыл в столицу вместе с Дрейком. Изменилось ли во мне что-либо?
Никаких особых изменений ни внутри, ни во внешности я не чувствовала, кроме какой-то непонятной маеты и тоски по тому, что почувствовала в насланном богиней видении. А поэтому постаралась успокоиться и отвлечься.
Хотя о ящере иногда думала, но списывала все на свои переживания, приключившиеся по его милости, но считала — это пройдет со временем.
Алеора жаждала подробностей о ночи с драконом и истории осуществления плана. Я коротко и нехотя сказала, что план удался, дракон испугался и сбежал. Про брак, заключенный богиней, я умолчала. Не знаю, что буду говорить, когда метка не сойдет через короткое время, как планировалось.
Подруга удивилась скупому рассказу и, по-моему, решила, что я нахожусь под впечатлением от ночи с драконом и теперь по нему страдаю. Пусть так, лишь бы не теребили меня сейчас.
Кому я должна была рассказать, так это своим мудрым родственницам, но я не торопилась. Я хваталась за соломинку, маленькую надежду, что все не так смертельно, это можно как-то исправить или, в крайнем случае, проигнорировать как это собирается сделать дракон.
Теперь я сама передумала ехать в магическую академию, которая находилась в столице. Хотелось быть от дракона подальше. Но надо было решить, чем заниматься в этой жизни, к чему стремиться. Моей целью, моей мечтой всегда была магия и магическая академия, это стало навязчивой идеей. И вот сейчас, лишившись этой цели, я не знала, что делать со своей жизнью. Подумывала поехать на какое-то время к океанидам. Пара лет пролетит там незаметно. Может, за это время я что-то и решу.
На порог стучалась осень, и брату с Кайлом и Эйденом пришла пора возвращаться в академию. Кайла я в последнее время избегала, и он страдал, видя, что я замкнулась в себе в оставшиеся дни его каникул. Брат тоже заметил, но решил, будто я страдаю потому, что этот год должен был стать годом моего поступления в академию. А я не переубеждала.
Насколько я знала, Кантор и Вероника уже покинули город. Янтар этой осенью тоже должен начать обучение, но он остался дома до начала учебы, решив скрасить мне оставшиеся деньки. Как ни странно, он единственный мог отвлечь меня от грустных дум. Потому что, в отличие от Алеоры, не упоминал о драконе и, в отличие от брата и его друзей, не говорил об академии.
Как в старые добрые времена мы просто гуляли, болтали ни о чем и обо всем, играли в разные игры, развлекаясь, и устраивали легкие шалости. К которым, впрочем, после наказания богини я охладела.
Алеора собиралась в академию только со мной. Сама по себе учеба ей была неинтересна, и столица тоже не манила в свои сети. А вот за мной она готова была хоть в академию, хоть к демонам в пустыню. Хоть остаться в Бекигенге.
— С тобой нигде не скучно, — говорила она. — Вся движуха и приключения там, где ты.
Но, как гласит старинная гномья присказка, хочешь посмешить высшие силы, расскажи о своих планах. Или мудрое изречение, что в ходу у океанидов: легко добиться желаемого, стоит только расхотеть. Так получилось и у меня. Когда я отказалась от мечты об академии и решила уехать к океанидам, в мои планы вмешались высшие силы в виде папиного коллеги из столицы — известного в узких кругах профессора-артефактора.
Он приехал по делу об икаре, получившей новую жизнь. Хотел узнать, как Тинтоби Мибалмарру удалось ее оживить, когда лучшие умы и руки бились над этим, но не смогли. Когда папа рассказал ему и об ожившем артефакте-зеркале, дир Эрвиндель (эльф-полукровка) потребовал со мной встречи и долго пытал меня разнообразными вопросами.
Расспрашивал и о том, что я сделала с зеркалом, и трогала ли икару. Пришлось сознаться, потому что с моей магией шутить не стоит, легче рассказать, чем потом расхлебывать последствия. Выспрашивал даже о детстве, как меня лишили магии и как я развивала те крохи, что у меня остались. И даже о личном. Его интересовало, испытывала ли я сильные нервные потрясения. (Увы, да.)
