– Да я заметил вчера, какое ей плечо нужно!
– Хватит язвить, ты понял меня!
Паршиво, что понял, но Кирк был прав: нужно было разобраться, в чём дело.
Я последовал за своей спутницей в кафе. Судя по взглядам молодой пары, они отчётливо видели, как я ругался с пустотой, что, скорее всего, не менее странно, что перед этим разбивали машину.
Аня сидела в тёмном уголке, но из-за волос ей исчезнуть не получалось. Я же тихонько подсел к ней.
– Как ты? – спросил я.
– Хреново… Хреново осознавать, что я никак не смогу сбежать от него – его секта везде.
– А я никак понять не могу: что такого плохого в нём? Он же всё тебе даёт. В темнице не держит. Да и вчерашние твои развлечения на чьи деньги?
– Ты не поймёшь. Это не сравнится с тем, что он отнял у меня… – Она вся тряслась – то ли от мысли о своём деде, то ли это последствия вчерашней вечеринки. – Какие у тебя были отношения с отцом?
Такого вопроса я не ожидал.
– Толком и не помню – ведь он вечно торчал на работе, возвращался домой, и ему уже не было дела до двух сыновей. Был только короткий период, когда мы переехали в Ястребск, он налаживал новое дело и тогда брал нас с собой. Но эти воспоминания уже где-то затёрлись в памяти. Единственное, что напоминало о нём, – так это «Очаг», да и тот я спалил.
– В этом нет твоей вины. Поджигателя поймали же.
– Всё могло быть по-другому, и Кирилл это понимал… Послушай я его – всех этих жертв не было бы. Он предупреждал, что любое пламя – и наш ресторан как пух сгорит. Ты правильно сказала, когда познакомились: весь этот пожар случился от человеческой безответственности. Моей безответственности.
– Главное, ты сейчас это осознал.
– А толку? Никого уже не вернёшь. Особенно моего брата.
– Ты ради него отправился в это путешествие – это должно что-то значить.
– Это эгоизм. Я это делаю ради себя. Как сказала бы моя жена, бегу от проблем.
На это Аня уже ничего не ответила, лишь ушла в свои мысли. Я не мешал ей. Может, ей нужно время, чтобы рассказать мне, в чём дело.
– А какие отношения были с братом?
– С Кирком… В целом всё хорошо. У него со мной так точно.
– А у тебя к нему, значит, есть претензии?
– Он во всём лучше меня, даже по сей день, и это бесит. Я завидовал ему.
– Ох ты ж, ещё один! – Аня выдала укоряющее лицо.
– Что значит «ещё один»?
– Меня Игорь этим достал: у него вечно тёрки со старшей сестрой. Из-за этого он вечно и убивается. Ноет. Прямо противно! Да станьте лучше своих братьев и сестёр, станьте для себя лучше, не обязательно себя сравнивать с ними – вы те, кто вы есть.
– Я пытался, и у меня была возможность стать лучше, хотя бы в семейных отношениях, но в них я наломал ещё больше дров.
– Тогда исправь то, что натворил. Развей прах, вернись и исправь. Твоя жена занимается благотворительностью, помогает жертвам пожара. Так и ты последуй её примеру. Занимайтесь помощью вместе. Стань лучше своего брата.
– Уже не стану. Ничего не исправить. А то, что делает Маша… – Как сложно это произносить вслух! – Я банкрот, ресторан уже длительное время не приносил прибыли, вдобавок к этому закрыли счета из-за моего вспыльчивого характера, так что Маша тратит последние наши сбережения.
– Она знает об этом?
– Нет. Я так и не собрался с силами сказать ей об этом. Я трус. Даже сейчас бегу от проблем. Так что она правильно всё говорит обо мне. Видимо, им лучше без меня, я приношу только проблемы.
Теперь пауза требовалась мне. Наш диалог напоминал партию в теннис – мы перебрасывались диалоговым мячиком друг другу. Пора было переключиться на неё.
– А что мы обо мне? Что тебя грызёт изнутри?
– Я разбила твою машину… Прости.
Мы смотрели друг на друга, после чего вместе рассмеялись.
– Я прибью тебя, Ань!
– Да на здоровье! Я только рада буду. Просто так устала от всего этого ужаса в своей голове! Мне порой кажется, что у меня шизофрения: то я одна, то другая.
– Поверь, я тебя прекрасно понимаю. – Я лишь бросил взгляд на Кирка.
– Вызывай аварийку – отвезём твою рухлядь в автомастерскую, починим и поедем.
– Серьёзно? Ты больше ничего не выкинешь, и мы спокойно поедем?
– Про спокойно не обещаю. Просто прошу: пойми меня! Я не знаю, что делать со своей жизнью.
– Меняй её. Мне же говоришь исправлять всё – так что и ты тоже берись. Если не хочешь ехать – не езжай, я без тебя найду способ добраться до Беломорска.
– Тогда он будет искать нас обоих. Так что поедем, я хоть сниму с тебя обязательства, а там уже сбегу в последний раз – надеюсь, в этот раз получится. Может, Максим и правда чего дельного предложит.
– Поедем… конечно, машину только в цивильный вид приведём.
– Ещё раз прости…
– Извините, вы дочка Писцова? – От произнесённой со стороны фразы лицо Ани скривилось.
К нам подошла молодая пара, что ранее сидела у окна и наблюдала за нашими перформансами на улице.
– Внучка, вообще-то, – поправила Аня.
– Извините нас, что вмешиваемся, – продолжил мужчина; женщина же застенчиво стояла в сторонке, на вид обоим было лет по тридцать. – Мы едем в Пегреме к Лаврентию Кузьмичу за помощью. Мы не уверены, что увидимся с ним, но нам нужна его помощь. Помощь Бога. У моей жены…
– Простите, но я лично ничем вам помочь не смогу, – перебила его Аня. – Всё, что я могу, – так это посоветовать вам искать помощь где-нибудь ещё, но не в Пегреме: там помощи вы не найдёте.
– Это наш последний шанс: врачи говорят, что ничем помочь не могут, а ваш дедушка утверждает, что Бог может помочь, спасти всех пришедших к нему.
– Извините, я не знаю, чем лично ещё могу помочь.
– Помогите нам встретиться с ним, большего мы не попросим.
– Извините… – Аня лишь покачала головой, после чего пара ушла к своему прежнему месту.
– Не стоит убивать надежду в людях, – сказал я.
– Я их спасаю, иначе эта вера убьёт их.
– Это с каких пор вера убивает?
– С тех самых, когда мой дед возглавил эту секту. Мать верила ему, доверяла, а он что сделал с этим доверием? Просто вытер ноги! Для него важнее его идеалы, он же человек старых принципов, очень старых, хотя мы живём уже в двадцать первом веке. – Аня сглотнула комок в горле. – И после всего, что он с ней сделал, она не выдержала и покончила с собой. А после того, как её не стало, он переключился на меня. Ему всё равно, кого истязать, главное, чтобы это был родственник. И знаешь что? Ты прав: надо бы этим людям помочь и себе заодно.
