Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 53
А вот теперь уже поздно. Она услышала, как открывается дверь в подвал, ведущая из прихожей. Потом шаги и скрип лестницы.
Майя молниеносно заскочила в каморку и закрыла за собой дверь.
Ему надо просто что-нибудь забрать или положить, думала она. А потом он уйдет.
Она стояла неподвижно, слушая, как приближаются шаги. У двери он остановился. Только бы не заметил, что тут горит свет.
Майя задержала дыхание. Сейчас он в метре от нее, по ту сторону двери.
Уходи, думала она. Просто поднимайся обратно.
Но он не ушел. Вместо этого повернул ключ в замке.
Пожалуйста, не выключай свет. Пожалуйста…
Он не стал выключать. Просто ушел.
Первая мысль: мобильный остался в машине. Ей не надо было даже проверять, она знала: телефон на держателе, как и всегда, когда она за рулем.
Вот дьявол.
Майя осмотрела пенопластовые прямоугольники, они были повсюду. Над дверью, над замочной скважиной, над окном, на стенах и потолке.
Матрас на полу выглядел совершенно новым. Вообще, все выглядело новым и чистым и пахло новизной.
С какой целью это сделано? Интуиция ее не подвела. Плюшевый мишка говорил сам за себя.
Был ли здесь Адам? И почему его сейчас тут нет?
Что они за люди, эти братья?
Майя села на матрас. Мысли в голову не шли, и было понятно, что, если они придут, могут возникнуть проблемы. Если она за ними последует, ни к чему хорошему они не приведут.
Никто не знает, что она здесь.
Она попыталась вспомнить, с кем разговаривала, прежде чем отправиться сюда, кто теоретически мог ее хватиться. С Бекке они договорились увидеться на выходных, а сейчас только среда. Разумеется, между встречами они время от времени созванивались и обменивались сообщениями, но вопрос в том, как он отреагирует, если она не ответит, особенно после их последнего разговора в постели. Возможно, он чувствует, что надо взять паузу, и, если Майя не ответит на сообщение, решит, что она рассудила так же.
Ни с кем из тех, с кем Майя общается здесь, на острове, Бекке еще не знаком, так что и спросить будет некого.
Еще она общалась с Лией, но они не были настолько близкими подругами, чтобы Майя сообщала ей о каждом своем шаге. Если Майя не появится в течение нескольких дней, Лия, возможно, решит, что она была вынуждена срочно вернуться в Дальсланд и наверняка в скором времени даст о себе знать.
А что с едой? Перед выездом она поела, это хорошо. Но скоро в желудке снова станет пусто.
Куртки у нее с собой нет, только тонкий жакет. Зато есть одеяло.
Что у нее еще есть?
Носки, футболка, брюки, полиэтиленовый пакет в кармане, фотофильтр.
Есть что-то мягкое, на что можно прилечь, если захочется отдохнуть. Это хорошо. Надо мыслить позитивно.
Могло быть хуже.
Могло быть хуже.
Могло быть хуже.
* * *
Время в безвременном пространстве останавливается. Теряет всякий смысл. Стирается.
Воспоминание. А ведь она уже сидела вот так, взаперти? Но когда? Ведь родители ее в детстве никогда не запирали? Вот что она вспомнила. Ей было лет двенадцать-тринадцать, семья отправилась к бабушке на воскресный обед. Когда Майя спустилась из своей комнаты, маме не понравилось, как она одета. Дело было в семидесятые годы.
— Ни за что не разрешу тебе ехать к бабушке в таком коротком платье. У тебя же трусы видны, когда ты наклоняешься. Переодевайся скорее, мы уже выезжаем.
Папа стоял рядом и, как обычно, молчал, только подмигнул Майе.
А Майя и не думала подчиняться.
— Нет, не буду. Сейчас так носят. Просто у тебя старомодные взгляды. А бабушке все равно.
— А мне не все равно. Ты слышала, что я сказала, — переодевайся сейчас же. Или остаешься дома.
Теперь в голосе мамы звучали полицейские нотки.
Майя бросилась вверх по лестнице, пробежала мимо своей комнаты и поднялась дальше, на чердак, где со злостью захлопнула за собой дверь. Там она устроила себе уютный домик под скошенной крышей, со старым плюшевым креслом и шатким столиком. Майя обожала сидеть здесь и листать журналы маминой молодости. Мама обычно называла чердак «Майин уголок для обид», поскольку знала, что Майя часто убегает туда после ссор. А вот о том, что Майя втихаря покуривает там, мама ничего не знала, потому что сама на чердак никогда не поднималась. Как и о том, что в углу Майя прячет бутылку из-под колы с остатками из папиных бутылок из бара.
Наверху оказалось холодно и темно, но Майя была уверена, что мама смирится с платьем и скоро ее позовет. Майя действительно хотела поехать к бабушке. Услышав звук двигателя, она бросилась к окну, чтобы помахать им, но увидела лишь задние огни удаляющегося автомобиля. Майя до последнего не верила, что они могут уехать. Как маме удалось убедить добрейшего папу так поступить?
Майя пробралась к двери, которая и всегда туго открывалась, а теперь совсем заела. Дернула изо всех сил, и ручка осталась у нее в руках. Майя снова села в кресло и зажгла фонарик, стоящий на столе, но батарейка оказалась почти разряжена и вскоре фонарик погас. Майя завернулась в пропахшее плесенью одеяло, но оно было таким потертым, что совсем не грело, особенно мерзли ноги в тонких колготках.
На столе лежала наполовину пустая пачка сухого печенья. Майя всхлипнула, вспомнив о бабушкиных вкуснейших десертах и о вазочке, всегда наполненной шоколадными конфетами и мармеладками, которые Майя так любила.
Она просидела в темноте несколько часов, пока не приехали родители и не выпустили ее. Ей было страшно, и даже глотки из бутылки не помогали, а ведь она никогда раньше не боялась темноты. Она подпрыгивала от каждого звука: птицы на крыше, шорох в стенах, щелчок включающегося отопительного котла, внезапное урчание в животе…
«Я сама вечно устраиваю себе проблемы», — думала Майя, глядя на сюрреалистический свет от мигающей лампы. Ее своенравие и опрометчивость всегда были источником трудностей, и в юности, и теперь, когда она сидит, запертая в чужом подвале, где ей, по сути, и не следовало быть.
* * *
Голод еще не начал въедаться в тело. Он еще думает, что в желудок вот-вот закинут гамбургер или бутерброд с сыром. Пока это не настоящий голод, он не успел одичать.
* * *
Я сама создаю себе сутки. Я бог света. Закрываю глаза — и вот уже ночь, открываю глаза — наступает день. Не знаю, насколько это соответствует действительности снаружи, но здесь это так.
Тут реальность такова.
Одну вещь мне хотелось бы сказать миру: больше всего на свете я ненавижу синий пенопласт. Потому что если ты сидишь в комнате, обитой пенопластом, никто не услышит твоих криков.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 53
