«На шестом месяце беременности Галина сбежала из дома и написала заявление в полицию об изнасиловании. За дело взялись сразу же, повязав виновного.
Отчим признал свою вину в том, что периодически насиловал свою падчерицу на протяжении нескольких месяцев и угрожал убить, если она обратится за помощью.
Мать об изнасиловании знала, мало того, — запретила дочери делать аборт и угрозами вынудила рожать.
На втором и третьем месяце беременности Галина пыталась спровоцировать выкидыш, но ничего не вышло, а угроза плоду возросла. Она несколько недель лежала в больнице на сохранении.
Рожала в первой городской больнице. Из-за ошибок врача, принимающего роды, и попыток самостоятельно сделать аборт, ребёнок родился неполноценным.
Мать записала девочку на себя, а свою дочь сразу после выписки отправила к отцу.
Контактные данные отца Галины прилагаются.
Отец оплатил анонимное лечение дочери в наркологическом диспансере, а также курс лечения у психолога. Записи об этом скрыты. На учёт её официально никто не ставил.
После выписки из больницы Галина работала официанткой в кафе, где несколько раз были зарегистрированы попытки её изнасилования».
Я читал, а на лбу проступали капельки пота. Я понимал, почему поначалу она была зажатой и пыталась избегать близости со мной. После стольких попыток изнасиловать её, часть которых увенчалась успехом, она боялась мужчин, а я вёл себя как эгоист… Если бы она только поговорила со мной, объяснила всё… Наши отношения сложились бы иначе.
Я понял, почему тема рождения ребёнка раздражала Галю, выводила из себя и заставляла нервничать — она уже рожала… Ребёнка, которого не хотела. Мне чертовски захотелось выпить, но я сдержал себя и начал читать дальше.
«Ежемесячно Галина переводила по пятьдесят тысяч рублей на банковскую карту своей матери. Ни одного месяца пропущено не было».
Я выдохнул и откинулся на спинку кресла. Так что же это получается? Моя жена фактически «Мать Тереза»? Она заботилась о той девочке-инвалидке, несмотря на то, что отказалась от неё, потому что не желала рожать ребёнка от насильника?
Мне стало жаль Галю ещё сильнее, а ещё внутри появилось гадкое чувство противности от осознания всего происходящего.
Не такой уж плохой была моя жена: она помогала больному ребёнку и носила внутри такие страшные воспоминания и переживания, но в тот же момент она не любила меня… Использовала для связи с миром? Для доступа к деньгам? Чтобы стать членом элитного клуба светских львиц? Даже после того, как я ограничил её лимиты по карте, она всё равно умудрялась отправлять своей матери деньги. Я растрепал волосы на голове пальцами и до боли закусил губу. Чертовщина. Как-то всё это не укладывалось в мыслях… Почему Галя заботилась об одном ребёнке, но нашу с ней дочь использовала как объект внимания для фотокамер? Как же хотелось задать все эти вопросы ей самой, заставить хотя бы раз в жизни поговорить начистоту и сказать мне правду!
Я думал, что после того, как прочту расследование детектива, станет легче, но ни черта подобного. И самое ужасное — этому человеку можно было доверять. Он знает такое понятие как «честь» и не станет работать на два фронта. Все говорили о нём только положительные отзывы, так что у меня не было даже шанса подумать, что меня вводят в заблуждение.
Взяв себя в руки и вернув внимание к компьютеру, упёршись локтями в столешницу, я решил дочитать до конца.
«Из последних новостей было замечено, что Галина немало времени проводила в последнее время с другим мужчиной. Данные о нём указывают на то, что раньше он работал преподавателем в её школе. Если есть желание, их связь могу раскопать больше, разумеется, за дополнительную плату».
Я горько ухмыльнулся. Не нужны были в этом случае никакие дополнительные траты. Я прекрасно знал, кто этот человек, с которым моя жена проводила последнее время и от которого, судя по всему, она забеременела — учитель истории. О нём мне рассказала Оля. Человек, которого когда-то Галя посадила за решётку. Человек, чьего ребёнка она потеряла сейчас… Она мне изменяла… Хоть это оправдывало тот факт, что я хочу развестись с ней. Вот только мне было жаль Галю, как человека, пережившего столько ужасного в юном возрасте.
Я закрыл письмо и задумался о том, что мог бы поговорить с её отцом, чтобы выяснить от него хоть что-то… Но сначала я встречусь с ней.
* * *
После того как я накормила Василису и уложила её спать, поддалась на уговоры Варвары Петровны, домработницы, оказавшейся добрейшей женщиной, и матери Максима и пошла ужинать.
— Ты же кормящая мать, девочка! — произнесла мама Максима, накладывая мне больше того, что я просила. — Тебе кушать за двоих!
Я смущённо отвела взгляд в сторону и принялась есть. Вспоминая поцелуй с Максимом, столь желанный, терпкий и сводящий с ума, я вспыхивала и пыталась тут же переводить свои мысли на другую тему… Только бы не думать о его губах, так требовательно впивающихся в мои. Только бы не желать снова ощутить их вкус.
— Ты так загадочно улыбаешься, — подметила мама Максима.
— Я просто счастлива, что, наконец, увидела малышку… Я не понимала, почему Максим запретил даже попрощаться с ней… А теперь я могу видеть её, кормить… Когда я шла на этот шаг, я не думала, что так сильно привяжусь к ребёнку, — пожала я плечами.
— У вас с ней особенная связь…
Закончив с ужином, я хотела помыть тарелку, но Варвара Петровна не дала мне это сделать, опираясь на то, что ей не просто так платят деньги. И я ушла в комнату, чтобы проверить как сын.
Он уже собрался лечь спать, поэтому я отвела его в ванную и после всех необходимых процедур, он улёгся в уютную кроватку спать.
— Мама, я уже взрослый! Ты можешь спать с сестрёнкой! — сказал Витя, и я улыбнулась.
Поцеловала его в лоб и принялась рассказывать сказку про доброго рыцаря, который спас заколдованную принцессу, охраняемую злым волшебником.
Витя уснул. Я вышла из комнаты потихонечку, потому что через сорок минут следовало накормить Василису и поменять ей пелёнки. Мне нравилось то, что памперсы решили использовать по минимуму.
В коридоре я столкнулась с Максимом. Он стоял у окна и смотрел на улицу, где моросил мелкий дождь.
— Не спится? — спросила я.
Он отрицательно помотал головой, но не посмотрел на меня, продолжил заворожено наблюдать за дождём, поглощённый собственными мыслями.
Я решила, что не следует навязываться и уже хотела уйти, но Максим окликнул меня, заставляя остановиться и сделать пару шагов к нему навстречу.
— Посмотри, как красиво шевелятся цветы, склоняясь под гнётом ветра и снова поднимая вверх свои бутоны, словно говорят, что так и надо — не сдаваться, не смотря на трудности, которые могут возникнуть в жизни.
Я кивнула и уставилась в окно. Жизнь всегда проверяет на стойкость, подкидывает испытания, а потом наблюдает, как ты будешь выпутываться из них. Взять мои отношения со Стасом. Теперь мне кажется, что встреча с ним была далеко не подарком судьбы, а проверкой на прочность. Прошла ли я? Большой вопрос, но я сделала для себя определённые выводы.
