Первую ночь Кон провел за своим столом, глядя на ее дом. Там всю ночь горел свет, а на рассвете к дому подъехало такси. Ив вынесла чемодан и рюкзак, и Кон сразу представил, как она улыбается водителю. Он снова и снова твердил себе, что сделал это только ради нее.
Два дня назад ему доставили письмо от ее юриста. Она приняла его предложение продать дом, но повысила цену еще на десять тысяч долларов. Кон позвонил юристу, желая узнать, где Ив. Тот хранил молчание, пока Кон не пригрозил расторгнуть сделку.
Ив позвонила ему сама.
— Ты как-то сказал, что я замечательный человек со склонностью к садомазохизму. Должно быть, ты прав, потому что я разговариваю с тобой.
— Где ты сейчас?
Она поколебалась немного, скорее всего размышляя, зачем ему это понадобилось.
— Пока я у матери.
— Здесь нам двоим вполне хватило бы места. Не понимаю, почему ты решила продать дом?
— Не понимаешь?
Конечно, он все понимал.
— Нет, не понимаю..
— Я не могу жить рядом с тобой, любя тебя и зная, что ты меня не любишь.
— Ну почему сразу все или ничего? — взорвался Кон. Он был в ярости из-за ее отъезда, из-за того, что причинил ей боль. — Почему ты давишь на меня?
— Я звоню не для того, чтобы просить тебя обо всем прямо сейчас. Просто намек, что ты можешь подумать об этом как-нибудь на досуге, вот и все.
— О чем подумать?
В трубке повисло молчание.
— О тебе. Обо мне. О детях. О жизни, наконец. Покупай дом. Кон. Контракт пришли на адрес моей матери. — Ив назвала адрес и повесила трубку, не попрощавшись.
Кон стоял с трубкой в руке и вдруг внезапно отчетливо понял, что обманывает самого себя.
— Я тоже люблю тебя, Ив, — вслух произнес он. — Я не хочу, чтобы ты уезжала.
Ив уехала очень быстро. На следующий день прибыл фургон за мебелью. Кон целый день провел с биноклем, пытаясь увидеть ее, но Ив уже не было.
В доме стояла абсолютная тишина. Кон поставил забытый ею диск, налил себе вина и взглянул на ее дом. Спустя несколько дней он не выдержал и зашел в ее опустевший дом, побродил по комнатам, словно надеялся увидеть ее снова. Они были знакомы меньше месяца, и вот теперь он не мог ни спать, ни работать без нее. Кон возненавидел тишину в своем доме, он не мог один ложиться в постель и просыпаться по утрам в одиночестве. Он не брился и выглядел как черт. Он перестал готовить, питаясь одними бутербродами, только чтобы заглушить чувство голода.
После очередной бессонной ночи Кон взял телефон.
— Филл? Пришли мне сюда аварийную бригаду.
По закону он не имел права делать это, пока не станет собственником дома. Ив могла подать на него в суд, и он надеялся, что она сделает это. Из своего окна он увидел, как к ее дому свернул бульдозер, и подъехал туда на машине.
— Не трогайте почтовый ящик. Когда все будет разрушено, выкопайте его и принесите к моему дому.
Он вернулся домой и занял свою позицию с биноклем перед окном. Его сердце разбивалось на мелкие осколки вместе со стенами и крышей старого дома Бакстера.
После церкви Ив с матерью пришли на кладбище. Опускаясь на колени во влажную траву, она не переставала думать о том, что произошло между ней и Коном. За последнюю неделю она так устала: упаковка вещей, переезд, долгие разговоры с матерью, встречи со старыми друзьями…
Ив очистила надгробие.
— Здесь лежит Френк Драмм, — громко прочла она. — Горячо любимый муж Мэри и отец Евангелины.
И ниже:
— Здесь лежит Бет Саммерз, горячо любимая дочь Джеймса и Евангелины (Ив) Саммерз (урожденной Драмм) и любимая внучка Мэри и покойного Френка Драмма.
Ив привезла прах дочери из Лондона и думала, что всю жизнь будет хранить его дома. Но когда умер отец, она решила похоронить их рядом, чтобы они не чувствовали одиночества.
Одиночество. Мать шла рядом и время от времени брала ее под руку, но все равно это чувство не покидало Ив.
Ее пригласили в качестве помощницы на ежемесячный воскресный обед, который давала ассоциация глухих. Это мероприятие пользовалось большой популярностью, и зал был переполнен посетителями. Вчера Ив позвонил один из директоров с ее прежнего места работы и сделал очень интересное предложение. Вообще предложений было много, но она честно призналась себе, что вести шоу она больше не будет.
Что касается личной жизни, здесь не было такой ясности. Еще лет пять, и она не сможет выносить и родить ребенка. Может, сейчас следует найти хорошего парня, который будет заботливо относиться к ней и подарит желанного ребенка. И никакой любви и страсти, ведь у нее уже есть горький опыт.
Сможет ли она остаться жить в этом городке? Здесь она будет ближе к отцу и дочери. Нужно учитывать, что мать тоже не молода и вряд ли куда-нибудь уедет из родного дома.
Кто-то из посетителей спросил про десерт, и Ив записывала заказы, обходя столики с блокнотом в руках. Внимание ее клиентов привлекла высокая фигура мужчины в длинном черном пальто. Ив тоже повернула голову и замерла. Прямо на нее шел Кон Баннерман. Мрачный. Небритый. Грозный. Он приближался, и Ив охватило беспокойство. Его красивый загар побледнел, он обжигал се взглядом горящих глаз. Неужели кто-то умер?
Он остановился в трех шагах от нее.
— Мы можем поговорить?
Это была не просьба, а требование. Ив замерла, потом тихо спросила:
— Что случилось? Твоя мать…
Кон поднял руки:
— Ничего такого.
Ив облегченно вздохнула. Хорошо. В чем же дело? Может, дом сгорел?
Коп окинул взглядом столики.
— Разговор наедине.
Теперь, когда беспокойство улеглось, в душе поднялось негодование и боль. Ив вскинула голову.
— Они тебя не слышат. — Она чувствовала любопытные взгляды присутствующих. — Как ты узнал, что я здесь?
— Парень на бензоколонке, — загадочно произнес Кон.
Ив посмотрела в окно на парковку и сразу увидела большой черный «мерседес». Это была его личная машина. Немудрено, что у него такой вид, ведь он проехал всю страну, чтобы найти ее.
— Что-то не так с продажей дома?
Ничего другого ей в голову не приходило. Кон устало провел рукой по лицу.
— Ты все перевернула с ног на голову, понятно?
Их взгляды встретились на мгновение.
— Я был счастлив, пока не появилась ты.
— Нет, Кон.
Он вздохнул.
— Ну, хорошо, мне было комфортно, удобно. Твоя проблема в том, что ты слишком активная, — пробормотал Кон.
Ив начала понимать, что причина его приезда — не старый дом. Кон Баннерман не говорил так прежде. Если дело не в доме… У Ив заколотилось сердце.
