Она положила руку ему на плечо, и его охватило ее тепло. Как давно это было... когда прикосновение женщины представляло для него такую головокружительную опасность.
– Успокойся, Майк, – сказала Нора, прижимаясь лбом к его плечу, – я ни о чем не прошу.
– Нора, я не хочу причинить тебе боль, – с трудом заговорил Майк, сознавая, что делает именно то, чего на самом деле не хочет, – но ты неверно понимаешь. Это секс, потрясающий, но секс. А не любовь.
Она не отвечала – значит, придется продолжать. В первый раз за три недели она молчала, и тем сильнее нервничал он. Повернувшись к ней, он заставил себя посмотреть ей в глаза. Слез нет, уже хорошо.
– Ты девушка, и...
– Была.
– Правильно. В тебе говорят эмоции. Я хочу сказать, я у тебя первый, и поэтому ты относишься к этому серьезнее...
Нора поправила полы халата и потуже затянула пояс. Трудно держаться надменно, когда на тебе изношенный до дыр мужской халат. Каким-то чудом ей удалось принять горделивый вид.
– Майк, не нужно говорить со мной как со слабоумной, иначе я за себя не отвечаю.
Только этого ему не хватало.
– Нора, ты мне очень нравишься, я привязался к тебе...
– Бедное мое сердце!
Он решил не обращать внимания на саркастические интонации и зайти с другой стороны:
– Нора, ты – поразительная женщина, я в восторге от тебя, мне невероятно хорошо с тобой. – Он крепко стиснул ей плечи, удерживаясь тем самым от того, чтобы привлечь ее к себе и стиснуть в объятиях. – Но о любви речь не идет.
Нора подняла голову и увидела тоску в его глазах. Что-то в ней оборвалось, разочарование, несомненное и горькое, подступило к горлу. Глупо, конечно, но ей показалось, что стоит ей сказать, и он сознается, что между ними не только влечение. Но он, разумеется, уже принял твердое решение игнорировать электрический ток, который возникает между ними.
И что с того? Она не даст ему повода жалеть ее, в этом она не нуждается. Ей нужна не жалость, а любовь. А если ей не суждено испытать его любовь, значит, так тому и быть. Вообще-то честность – один из ее принципов, но бывают случаи, когда самый честный человек обречен на притворство.
Глубоко вздохнув, Нора встретилась с Майком взглядом и решилась на самую серьезную в своей жизни ложь:
– Не страшно, Майк, мне от тебя ничего не нужно. – Она погладила его по щеке, на сердце скребли кошки, но голос звучал чисто. – Я тебя люблю, но справлюсь с этим.
Он моргнул, вздрогнул, а Норе от произнесенных слов стало легче, непонятно почему. Она продолжала:
– Да-да, ты мне очень помог, и поскольку я больше не девственница, значит, могу надеяться, что найду кого-нибудь.
Глаза у него вправду сузились или ей просто хотелось бы так думать?
Нора приподнялась на цыпочки и поцеловала его – быстро, но так крепко, что почти обожгла губы.
– Я не сомневаюсь, что ты останешься в моем прошлом, когда моя жизнь завертится по-настоящему.
А лгать-то с каждым словом все легче! Дурной знак, не иначе.
Нору удивляло, с какой легкостью Майк глотал ее ложь. Неужели он в самом деле верит, что она развернется к нему спиной и выбросит его из головы? После всего?.. Нет, она его не забудет, не забудет его волшебства. Она даже не представляет, как позволит еще кому-то прикоснуться к ней.
Но ему-то знать это не обязательно.
– Жизнь завертится по-настоящему? – жестко переспросил Майк, и его нижняя челюсть дрогнула.
– Ты понял, что я имею в виду. – Нора провела рукой по волосам. – Мы оба знали, что у нас это временное, так что теперь, когда это произошло, я буду искать своего мужчину, потому что вряд ли нам с тобой разумно проводить время вместе, и...
– Кончай трепаться.
Он с силой притянул ее. Прижавшись к нему, она ощутила его грозную, властную силу. Как хотелось ей верить, что это не в последний раз!
Майк вглядывался в ее черты.
– Если бы все было по-другому...
– Все и так по-другому, – перебила его Нора. – Я – не Викки.
– Знаю, – бросил Майк. – Тогда я тоже думал, что у нас получится. Ан нет. Я не могу рисковать счастьем Эмили.
Будь проклята его бывшая жена. Она-то ушла, а вот наследство оставила не приведи Господь.
Эта женщина прожгла Майка так, что он предпочел замкнуть свое сердце и отказаться от других возможностей.
– Я тебя и не прошу.
– Но тебе нужно что-то.
Верно. Ей нужен путь к его сердцу, но он не готов дать ей то, что ей нужно. Или не хочет. Значит, остается искать нового волшебства.
– Может, поцелуешь? – невинно спросила она. – На дорогу?
– Нора...
– Помолчи, ковбой, и поцелуй меня.
Их губы сомкнулись, и Нора отдалась счастью этого мгновения. А когда он нес ее обратно в спальню, она гнала от себя мысль о том, что это, должно быть, происходит в последний раз.
Ночь прошла в кипении желания и страсти, а утром, когда Майк открыл глаза, Норы не было.
Он остался один.
Дни плелись друг за другом, и она повторяла себе, что ей вот-вот станет легче. Стоит только позабыть Майка.
Нет проблем.
Это, должно быть, не труднее, чем забыть, как дышать.
Днем хлопоты в кондитерской отвлекали ее, но по ночам, когда она оставалась одна, ее осаждали воспоминания, тело горело, ища прикосновений Майка. Она ловила себя на том, что прислушивается, не подъезжает ли к дому грузовик, подумывала, как бы навестить его, и наконец решительно запретила себе столь мелодраматическое поведение.
Она не превратится в ноющую, томящуюся самку, она прожила без мужчины двадцать восемь лет, значит, проживет и дальше. Но, вынимая из духовки очередной противень с рулетом, она пробормотала про себя:
– Легко прожить без того, чего у тебя никогда не было, а вот когда узнаешь, тогда тебе этого уже не хватает.
– Опять сама с собой разговариваешь?
Нора обернулась к двери и выпрямилась, улыбаясь входившей в кухню Молли.
– Привет.
– Bay! Так теперь здороваются, когда хотят подарить человеку тепло и радость.
– Тебе чего-нибудь теплого и радостного? – Нора кивнула в сторону противня. – Прошу.
Молли покачала головой и подтащила стул к кухонному столику, за которым Нора начинала трудиться над очередной порцией теста.
– Здесь дико жарко, – объявила она.
– От печки, – коротко пояснила Нора.
Шорты и майка с глубоким вырезом помогали ей выдерживать атмосферу пекарни, к тому же в каком-то отношении жара успокаивала ее.
