Харвей пробовал успокоить жену, но она частенько видела своего ребенка во сне. Он спал в коляске, а та стремительно неслась вниз с холма. Барбара с криком просыпалась.
Харвей ничем не мог ей помочь. Последнее время он был постоянно чем-то озабочен и отдалился от жены.
Барбара Дин возненавидела Лондон.
В этот вечер за ужином они едва обменялись парой слов. Харвей угрюмо уставился в экран телевизора, а Барбара кормила младенца. Показывали какой-то вестерн. Его сменила очередная передача.
«Мир в фокусе», представляемый Кейт Рейнолдс…
Барбара задала себе вопрос, почему Харвею так не нравится эта женщина. Она находила ее довольно приятной. Конечно, несколько напориста, но такова уж ее профессия. А может быть, Харвей просто побаивается ее? Он инстинктивно бежал от агрессивных женщин, как от чумы.
– Добрый вечер, – поздоровалась Кейт, улыбаясь телезрителям. Харвей поднялся со стула, чтобы выключить телевизор.
– Сегодня, первая часть нашей передачи будет посвящена загадочному явлению, которое озадачило на этой неделе и полицию, и врачей.
Харвей потянулся к кнопке. -…загадочная смерть младенцев мужского пола… – Подожди! – воскликнула Барбара, устраиваясь в кресле. Харвей пожал плечами.
– …смерти при ряде обстоятельств, классифицируемых следователями как «несчастный случай».
– Харвей, сядь, мне не видно, – резко бросила Барбара, и Дин подчинился, взяв бокал с вином.
– В одном только Лондоне, – продолжала Кейт, – за последнюю неделю умерли семнадцать мальчиков, из Бирмингема нам сообщают о шести смертях, из Манчестера – о четырех, из Лидса – о двух и из Глазго – о восьми.
Барбара впилась взглядом в экран. – Эти цифры далеко не так безобидны, как кажется на первый взгляд, ибо они означают подъем детской смертности по стране на пятнадцать процентов. Детали пока не выяснены и четкой картины происшедших трагедий не имеется. За исключением одного факта. – Кейт помедлила. – В каждом случае жертвой стал младенец мужского пола.
Барбара застыла, как изваяние, и вцепилась в сынишку. Дин повернулся к ней. Он хотел успокоить ее, заверить, что все хорошо, что он рядом и их ребенок в безопасности. Но слова застревали в горле. Он так ничего и не сказал и молча вернулся в кресло. Кейт тем временем представляла телезрителям сотрудниц министерства здравоохранения и социальной защиты.
– Скажите, пожалуйста, доктор Филмор, какое объяснение вы можете предложить на данный момент?
Чиновник заерзал на стуле и пожал плечами. – Ну, конечно, еще слишком рано делать какие-то определенные заявления…
Кейт оборвала его: – Но тем не менее вы признаете, что совершенно необъяснимый подъем смертности среди младенцев мужского пола?
– Да, конечно, тут наблюдается подъем, но ведь он наблюдается, например, и при эпидемии гриппа.
Камера вновь остановилась на Кейт, лицо которой выражало теперь явное презрение.
– Однако сейчас мы не ведем речь об эпидемии, – вскинулась она, – мы говорим о… – тут она принялась выбрасывать в счете пальцы, – об утопленниках, о пожарах в домах, автомобильных авариях, пищевых отравлениях. Во всех этих случаях гибли младенцы. – Кейт помолчала, размышляя над только что сказанным. Филмор тут же воспользовался паузой и обрушил на Кейт целый поток слов:
– Простите, если я скажу напрямик. Ваш панический репортаж – это как раз тот стиль представителей средств массовой информации, который не делает им чести. Должен заметить, что крайне безответственно преувеличивать факты, подтасовывая их, и таким образом устраивать очередную сенсацию. Самые бульварные газетчики подумали бы немножко перед тем, как напечатать подобный материал.
Камера снова застыла на журналистке, потерявшей дар речи и сидевшей с приоткрытым ртом.
Дин взглянул на жену. Она все еще прижимала к себе малыша, будто он мог рассыпаться на кусочки. «Филмор, конечно, молодчина, – подумал Дин, – именно поэтому они его и выбрали. Это было его лучшее выступление, однако, похоже, Барбару он вряд ли убедил». Дину оставалось надеяться, что Филмор убедил остальных.
– Что с тобой стряслось? – вопрос прозвучал обвиняюще.
– Извини, Боб, я просто не ожидала… – начала оправдываться Кейт.
– И позволила ему нести эту чушь…
– Да говорю же тебе, – выпалила Кейт, – это было абсолютно неожиданно. Мне и в голову не приходило, что беседа примет такой оборот.
– Довольно, Кейт, – взорвался коллега. – Надо было держаться с ним в том же тоне и не позволить этому негодяю натянуть тебе нос. – Репортер резко повернулся и вышел из комнаты, оставив Кейт наедине со своим огорчением.
– Ах ты, кембриджский зазнайка, – раздраженно пробормотала Кейт. Посмотреть бы на него там, в студии, под лучами юпитеров. Со стороны легко критиковать. Но, в общем, он, конечно же, прав. Настроение Кейт окончательно испортилось. Ей никоим образом нельзя было позволить Филмору припереть себя к стенке. Он просто захватил ее врасплох. И журналистка не смогла дать ему отпор. А ведь это более чем странно. На протяжении многих лет Кейт считалась мастером интервью, где преобладали наступление и натиск. Ее мишенями становились люди, у которых, как говорится, было рыльце в пуху.
А вот почему Филмор повел себя подобным образом? Чем больше Кейт ломала над этим голову, тем сильнее запутывалась в своих догадках. И она сочла за благо забежать в бар и опрокинуть стаканчик вина.
Вернувшись домой Кейт почувствовала раздражение. Обычно, возвращаясь, она забирала с собой на верхний этаж Питера, но сейчас было уже очень поздно, и он наверняка спал. Женщина припарковала машину и, поднявшись по ступенькам крыльца, принялась шарить в сумке в поисках ключей. При этом бубнила себе под нос, до чего же она никудышная мамаша.
Миссис Рейнолдс…
Внезапно раздавшийся голос испугал журналистку. Она резко обернулась и увидела священника.
– Мне необходимо срочно поговорить с вами, миссис Рейнолдс… Кейт удрученно вздохнула. «Нашел по телефонному справочнику», – подумала она. Пожалуй, она стала слишком известной. Все новые и новые незнакомцы прогуливаются у нее под окнами.
– …о вашей передаче. Об этих смертных случаях.
– Демонстрация протеста одного из недовольных телезрителей, – саркастически съязвила Кейт. – Как же все это надоедает.
– Наоборот, возразил отец де Карло, – я поздравляю вас. Вы очень проницательны.
Кейт вставила ключ в замочную скважину. – Ну и что дальше? – спросила она, наблюдая, как священник внимательно окинул взглядом окрестности.
– Нельзя ли мне поговорить с вами в доме? Кейт отрицательно покачала головой. – Извините, но… – Меня зовут отец де Карло. Я священник. – У меня был тяжелый день, святой отец, – устало произнесла женщина.
