Вместо этого он укрыл Ками легким одеялом и вернулся на свое место, где неожиданно для себя заснул. Ему приснилось, что Ками исчезла с борта самолета, и это выдернуло его из беспокойной дремы.
Его шея болела от неудобной позы, а глаза нещадно жгло, как будто их терли наждачной бумагой. Они пролетели большую часть пути.
— Нет, со мной все в порядке, — тихо говорила Ками стюардессе. — Просто я плохо переношу полеты. Бутербродов будет достаточно, спасибо!
— Укачивает? — спросил он Ками, когда она подошла к своему месту.
Она была бледна, волосы были расчесаны кое-как, в воздухе витал запах зубной пасты.
— Немного, — пробормотала она, избегая смотреть ему в глаза, и снова уставилась в иллюминатор.
— Еще несколько часов, — указал Данте на карту полета. Они пролетали над Средиземным морем.
Несмотря на обстоятельства, он очень хотел показать ей свою родину. Данте надеялся почему-то, что она полюбит ее так же, как и он.
— Данте… — еле слышно произнесла Ками. Она выглядела измученной.
Ее голос был настолько серьезным, что легкие Данте сжались от страха. В ушах звенело, он с трудом мог расслышать ее.
— Что случилось?
— Я беременна.
— Только попробуй спросить меня, чей это ребенок, — прошептала Ками, уставившись в проход, где в любую секунду могла появиться стюардесса.
Она бросила на Данте быстрый взгляд и снова задрожала от приступа утренней тошноты. Его лицо было непроницаемым. Он мастерски скрывал свои мысли.
Стюардесса принесла завтрак. Они ели в полной тишине.
— Все, что было между нами, было только ради мести? — спросила Ками, когда они снова остались наедине. — Я очень доверчива и знаю, как ты был зол…
— Ками. — Его рука сжалась над ее запястьем, нежная, но тяжелая, как патока. — Мне надо немного времени… Когда ты узнала? — спросил он после долгой паузы.
— Несколько дней назад. Я не нарочно.
— Мы справимся.
Это ее воображение или в его голосе действительно звучала гордость и эйфория? — Ты собиралась мне рассказать?
Ками даже не заметила, что заламывает руки.
— Я не знала, что делать. Когда ты появился прошлой ночью… Почему с нами постоянно что-то происходит? Катастрофа на катастрофе.
Данте вздрогнул. Стюардесса принесла свежий кофе.
Они закончили завтрак в уютной тишине, почти дружеской, как в их самое первое утро в Уистлере, когда еще была надежда на нечто большее, чем месть и долги, вина и злоба.
— Ты оставляешь его. — Ками не была уверена, приказал он или спросил.
— Надеюсь, — прошептала она. — На таком раннем сроке трудно делать прогнозы. Поэтому в первом триместре никому ничего и не говорят.
Он прожег дыру в ней своим взглядом. Ками пожала плечами, защищаясь.
— В жизни у меня было много разочарований. Я не хочу надеяться, что все будет так, как я хочу.
— Звучит довольно искренне с твоей стороны, — прикрыл глаза Данте. — Мне было лучше, когда я думал, что ты мне лжешь.
Данте хотел узнать, как проходит беременность, но промолчал. После этого они мало разговаривали. Он сделал несколько звонков, разговаривая по-сицилийски. Ками попыталась скоротать оставшееся время за книгой.
Когда уши заложило от смены высоты, она выглянула в иллюминатор и ударилась головой о стекло, пытаясь не упустить из виду сверкающую вершину.
— Это Этна?
— Да, а что? — улыбнулся он.
Сердце Ками дрогнуло от волнения, она сказала:
— Я помешана на горах. Как красиво.
— Я думал, ты помешана на лыжах.
— Это одно и то же. — Она прислонилась к стеклу, но все равно не успела разглядеть пик, когда самолет пошел на вираж. — Когда я впервые приехала в Италию, я поговорила с пенсионером, который посетил почти все горнолыжные курорты мира. Я даже не знала, что в горах Этны есть курорт, но он сказал, что это один из его любимых курортов, потому что виды на Средиземное море захватывающие. Я составила свой собственный список и прочитала обо всех горах. Это было еще до того, как нам пришлось вернуться в Канаду.
— Тебе нельзя кататься на лыжах, — напомнил Данте. — Пока нельзя.
— Пока нельзя, — тупо согласилась Ками, поняв, что это будет первая огромная поправка в ее жизни ради новой жизни, которая росла внутри ее.
Ее не пугала необходимость заботиться о ком-то. Но тот факт, что она снова столкнулась с периодом темной неизвестности, огорчил ее. Ками пройдет через все сложности, в этом она ни капельки не сомневалась, но она не знала, как она это сделает. Воздух стал тяжелым и гнетущим.
Может, потому, что они приземлялись. Она вдруг соскучилась по дому.
Но она почувствовала странное умиротворение, когда вышла из самолета и пошла по асфальтированной полосе к кобальтово-синей спортивной машине Данте. Было что-то такое в его спокойной уверенности, что успокоило и ее. Данте откинул крышу кабриолета. Теплый послеобеденный воздух ласкал ее кожу, когда они отъехали от частного аэродрома и направились в сторону дома. Ками вздохнула и расслабилась.
Она не успевала вертеть головой, чтобы увидеть все красоты этой страны. Печать старины была везде.
В конце концов они проехали по извилистой дороге через виноградник, поднялись на холм, въехали в пролом в изгороди и остановились перед огромным каменным зданием, похожим на средневековый замок с его пыльными камнями и виноградной лозой, поднимавшейся по его стенам.
— Это отель?
— Это мой дом. — Она услышала смех в его голосе и, нахмурившись, уставилась в его спину, когда он вышел из машины.
Ну и откуда она могла это знать? Она знала, что он богат, но не знала насколько. Ками медленно закипала на пассажирском сиденье, когда Данте открыл дверь и предложил руку, чтобы помочь выйти из машины.
— Красиво, — прошептала она.
— Это очень старый замок. Дед провел сюда электричество, трубопровод, установил сантехнику. Несколько лет назад я отремонтировал кухню и следил за состоянием замка. Бабушка любит это место.
— Бернадетта здесь?
— Конечно.
— Но что она подумает… Я не хочу, чтобы она знала…
Было тяжело, очень тяжело смотреть ему в глаза, особенно когда выражение его лица стало таким серьезным.
— Все будет в порядке, Ками.
Как он может быть во всем так уверен!
— У нас и так достаточно проблем, — твердо заявила Ками. — Давай пока ничего не будем говорить.
— Если ты настаиваешь, — скупо проговорил Данте.
— Я могу с тобой спорить. Мне это нравится, — сказала Ками, когда он достал ее рюкзак из багажника.
