— Тодзи дома?
— Напился до беспамятства и спит.
— Попробуй его растолкать. А я пока обойду дозором храм.
Око миновала несколько чайных, из которых доносился веселый гомон посетителей, и вошла в обветшалый дом с вывеской «Чайная». Девочка-служанка дремала при входе.
— До сих пор спит! — произнесла Око.
Девочка, приняв замечание на свой счет, тряхнула головой.
— Я о муже, — пояснила Око, кивая на человека, который лежал на циновке, повернувшись к стене.
Здесь же в просторной прихожей старуха-кухарка варила на очаге рис с бобами. Веселые языки пламени оживляли убогую обстановку. Око похлопала спящего по плечу:
— Пора вставать!
Человек обернулся, недоуменно тараща глаза.
— Кто это? — отступила на шаг Око. Рассмеявшись, добавила: — Я думала, это мой муж.
Мужчина поправил съехавшую набок циновку и опустил голову на деревянное изголовье. Рядом на полу лежали мешок, посох и широкая тростниковая шляпа.
— Кто этот молодой человек? — поинтересовалась Око.
— Паломник. Завтра собирается во внутреннее святилище.
— Где Тодзи?
— Я здесь, пустоголовая! — раздался голос из соседней комнаты, фусума в которую были раздвинуты. — Мне и вздремнуть, что ль, нельзя? Где шаталась? Делом надо заниматься.
Время не пощадило Око. От ее былых прелестей не осталось и следа. Они с Тодзи держали чайную «Оину» в развалюхе, и Око выполняла всю мужскую работу, так как Тодзи лишь изредка утруждал себя охотой в горах. Все их подручные разбрелись после того, как Мусаси сжег хижину у перевала Вада.
Тодзи зачерпнул воды из бадьи и жадно напился. Око смерила его презрительным взглядом.
— Пора бы тебе одуматься и не пьянствовать. Твое счастье, что сегодня не напоролся на меч, когда болтался по улицам.
— О чем ты?
— Мусаси на празднике в храме.
— Миямото Мусаси? — мгновенно протрезвел Тодзи. — Надо от него скрыться.
— На другое ты не способен.
— Просто не хочу повторения того, что случилось у перевала Вада.
— Трус! Почему не хочешь отомстить за школу Ёсиоки? Уж о нас я и не говорю!
— Не забывай, что мы остались теперь вдвоем, а прежде целая банда была.
Тодзи не сомневался, кто останется в живых, если случай столкнет его с Мусаси.
— Ошибаешься! — возразила Око. — Нас трое. Есть еще один человек, готовый отомстить Мусаси.
Тодзи знал, что Око подразумевает Байкэна, с которым они познакомились, когда поселились в Мицуминэ.
Байкэн оказался в храме после того, как распалась его разбойная компания, а местные власти закрыли кузницу и изгнали его из деревни. Приятель устроил его сторожем при храмовой сокровищнице.
Горы между провинциями Мусаси и Каи кишели разбойниками даже в мирное время, поэтому совет настоятелей храмов Мицуминэ решил, что огонь следует тушить огнем. Байкэн с его разбойничьим прошлым и мастерским владением шестопером пришелся как нельзя кстати. Его мог бы взять на службу даймё, не будь он братом Цудзикадзэ Тэммы, в свое время державшего в страхе уезд Ясугава. Байкэн был уверен, что источник всех его бед — Такэдзо, убивший Тэмму.
Око рассказала Байкэну о своей нелюбви к Мусаси едва ли не в первую минуту знакомства. Тот, нахмурившись, угрюмо произнес: «Дай срок!» На этот раз Око заметила Мусаси совершенно случайно, когда тот проходил мимо ее чайной. Мусаси затерялся в толпе, но Око побежала к храму, надеясь застать его там, и не ошиблась. Она тут же рассказала обо всем Байкэну.
— Тогда другой разговор, — облегченно вздохнул Тодзи.
Байкэн был надежным союзником. Выступая с шестопером, он побил на последних поединках всех противников. Он мог уложить и Мусаси.
— Он придет, как только завершит обход, — сообщила Око.
— Мусаси не дурак, если он что-нибудь пронюхает…
Тодзи поперхнулся, только теперь увидев спящего незнакомца.
— Кто это? — спросил Тодзи жену.
— Гость.
— Выпроводи его!
Девочка-служанка, которой поручили выдворение гостя, растолкала спящего и без лишних слов приказала ему уйти.
— Мы закрываемся, — добавила она.
Посетитель встал, блаженно потянулся, набросил на себя накидку, надел шляпу, взял мешок и, попрощавшись, вышел. Судя по говору и внешности, он был не из здешних мест. «Забавный малый», — подумала Око.
Они с Тодзи еще не закрыли ставни, когда явился Байкэн с собакой.
— Пошли в заднюю комнату, — предложил Тодзи.
Байкэн снял сандалии и молча последовал за хозяином. Задней комнатой называлась пристройка с наскоро побеленными стенами, в которой нельзя было подслушать собеседников. Зажгли лампу.
— Я был на представлении и слышал, как Мусаси говорил мальчишке, что завтра они поднимутся во внутренний храм, — произнес Байкэн.
Око и Тодзи как по команде посмотрели на сёдзи — на фоне ночного неба угадывалась вершина, на которой располагалось святилище. Байкэн прекрасно понимал, на кого он собрался напасть, поэтому собрал подкрепление. Два монаха, сторожившие, как и он, сокровищницу уже отправились с копьями в горы. Еще один человек, бывший ученик школы Ёсиоки, пошел в соседнюю деревню, чтобы привести оттуда десяток бывших разбойников. Порешили, что Тодзи возьмет мушкет, а Байкэн свой шестопер.
— Когда ты только все успел! — воскликнул Тодзи.
Байкэн лишь ухмыльнулся в ответ.
Тонкий серп луны висел над долиной, окутанной густым туманом. Тишину нарушал лишь шум реки. Горная вершина и храм, выстроенный на ней, спали. На мосту Косарудзава выросли темные тени.
— Тодзи? — прошептал Байкэн.
— Я здесь.
— Фитиль сухой? Следи, чтобы не намок.
Два монаха с подоткнутыми за пояс рясами, пригнувшись, стояли с копьями наготове. Они выглядели странно в этой компании.
— Сколько нас?
— Тринадцать.
— Хорошо.
Байкэн объяснил план действий. По сигналу люди рассыпались и исчезли в тумане. При въезде на мост стоял указательный камень с надписью:
«До святилища шесть километров».
Раздался лай собаки, эхом прокатившийся в горах. На дороге показалась Око с Куро на поводке, вернее Куро тащил за собой женщину. Око, не справившись с псом, не смогла отвести его домой, поэтому пришла с ним к мосту, чтобы Тодзи спрятал его на горе.
Туман пополз вниз по склонам, открывая три величественные вершины Мицуминэ и горы пониже на границе провинций Мусасино и Каи. Забелела дорога, запели птицы.
