точки на задней стороне шеи демона.
Он пролетел по воздуху добрых три метра. Оставалось сделать ещё один маленький толчок, чтобы достать до цели. Нога орка опустилась на спину паука, прямо на один из бессмысленно скалящихся черепов, что усеивали во множестве тело демона. Недвижимый до этого момента череп неожиданно щелкнул зубами, хватая Кишкодёра за пятку. Конечно, удержать орка это не могло. Зубы мертвеца сумели лишь вырвать кусок мяса из пятки. Пустячная рана, на которую Кишкодёр вообще не обратил бы внимания. Но точный прыжок был испорчен. Нога соскользнула, а топор, разрезая воздух в отчаянном замахе, прошипел мимо желанной плоти.
Паук не дал ему второго шанса. Тварь резко дёрнулась, сбрасывая орка со своей спины. Орк отлетел в сторону, тяжело плюхнувшись на землю. Кишкодёр не получил серьёзных травм, но отчаяние промелькнуло в его глазах. Орк знал, что уже мёртв, хотя всё ещё продолжает дышать и думать. Демон быстро зацокал лапами, устремляясь к нему. Он явно решил сначала разобраться с орком, оставив пленённую девушку на десерт. Костяные клинки разошлись в стороны, чтобы…
- Не смей отворачиваться от меня! Я твой враг!
Демон замер, словно эти слова, выкрикнутые Алёной, были плетью, хлестнувшей по его спину, оставив глубокую кровоточащую рану. Тварь медленно повернулась на месте, уставившись на девушку. Впрочем, Кишкодёр тоже не устоял перед властью, прозвучавшей в голосе рыжеволосой. Он смотрел на воительницу, что стояла, опутанная паутиной. Карие глаза девушки потемнели. Орку показалось сначала, что это просто зрачки расширяются до предела, разгоняемые яростью и гневом. Но почти сразу он понял свою ошибку. Дело было вовсе не в размерах зрачков. Просто Тьма, что пряталась внутри этой хрупкой красавицы, нашла, наконец, выход, затапливая собой глазницы до предела.
Алёна всегда считала ярость самой сильной эмоцией. Именно в ней она черпала силы, когда усталость и боль пытались сломать её, бросить изматывающие тренировки. Она вспоминала лицо мёртвого отца, что пытался убить её – и боль отступала, вытесняемая яростью и гневом. Наставник, в определённом смысле, лишь укрепил это её убеждение. Он учил её использовать гнев в качестве оружия. Несмотря на то, что витязи служили Свету, именно гнев придавал их атакам убийственную силу и неотразимость.
Однако, когда в пустоту, оставшуюся после ухода ярости, хлынуло другое чувство, Алёна осознала всю глубину собственных заблуждений. Ненависть. Ледяная, ничем не запятнанная ненависть наполнила собой не только пустоту внутри. Ненависть выплеснулась наружу, заполняя собой и весь мир вокруг. И, в отличие от ярости, путающей мысли и заставляющей действовать прямолинейно, в лоб, ненависть очистила голову.
Горячая кровь, текущая по жилам, что ещё секунду назад была готова закипеть, одним махом обернулась в жидкий лёд. Дымка сомнений, посторонние мысли – всё исчезло. В голове воительницы осталось только одно. Враг. Только он имел значение. Только его смерть была желанна. Только ради этого она дышала, ради этого билось сердце. Да она просто была рождена на свет ради того, чтобы разорвать это нечестивое отродье на части!
Морозный ветерок коснулся затылка, неся с собой ледяное спокойствие и ясность. Алёна тут же прекратила свои бессмысленные попытки вырваться из пут. Теперь она отчётливо видела их бесцельность. Как, впрочем, и возможные варианты дальнейшего развития событий.
Это не было тем предвидением, которое снизошло на девушку во время уничтожения бандитов на лесопилке. Тогда у неё фактически не имелось выбора. Она лишь воплощала в жизнь единственно верный путь, инстинктивно реагируя на происходящие вокруг события. Сейчас же восприятие мира стало другим. Сознание воительницы словно вырвалось из уз бренной плоти, из тисков самого времени, начав работать с невероятно огромной скоростью. Для самой же Алёны мир будто застыл, позволяя ей тщательно продумать свои будущие действия.
Варианты действий и противодействий выстраивались перед ней в разветвляющиеся цепочки, паутина которых ширилась и множилась. Казалось, что разобраться в них просто-напросто невозможно, но у девушки было всё время мира. Кроме того, необычная, кристальная ясность сознания, чёткость мышления позволяли ориентироваться в хитросплетениях легко и просто.
Когда картина предстоящего выстроилась в голове полностью, Алёна перешла к действиям. Застывший мир сдвинулся с мёртвой точки, давай возможность претворить идеи в жизнь.
Паук, быстро перебирая лапками, кинулся к рыжеволосой, которая всё так же находилась в объятиях паутины, не способная двинуться. Видимо, смысл слов, а, возможно, и просто интонация, с которой они были произнесены, стали последней каплей. Монстр решил окончательно разобраться с той, что первой напала на него.
На этот раз оба костяных лезвия ударили одновременно, сверху вниз. Так рубит топор дровосека. Толстая чурка, обычно являющаяся целью такого удара, разлетается на половинки, обнажая то, что скрывается внутри. Вот только внутренности воительницы увидеть чудовищу было не суждено. Его природные клинки ещё находились в движении, когда фигуру девушки окутала ледяная дымка.
С громким хрустом, даже звоном, ледяные осколки разлетелись в разные стороны. Еле заметная тень мелькнула в сторону от них, остановившись шагах в пяти и превращаясь в замершую на месте Алёну. Если, конечно, эту рыжую вестницу Смерти ещё можно было называть этим именем. Девушка вырвалась из паутины, просто заморозив её в один миг и успев отскочить до удара. Демон-паук, не ожидавший подобной прыти, затормозил, бессмысленно глядя на остатки ледяных пут, ещё остававшихся на месте.
Алёна отвела правую руку назад. Голубая дымка появилась вокруг кисти, а затем… Затем превратилась в ледяное копьё! Девушка резко наклонилась вперёд, усиливая бросок. Созданная магией сосулька промелькнула молнией и попала прямиком в голову твари.
Воительница целила в правый глаз, но паук успел среагировать на новую угрозу. Он лишь немного наклонил голову, но этого хватило. Копьё врезалось чуть ниже костяного гребня надо лбом твари. Как и в случае удара булавой, пробить прочную шкуру монстра не вышло. Вернее, получилось оставить лишь крохотную ранку, из которой вытекла всего капля тёмно-фиолетовой крови.
Чудовище взревело. Согнув все свои лапы, присев так низко, лишь едва-едва не коснувшись брюшком земли, он резко выпрямил их одновременно. Массивное
