и интереса… С другой стороны, даже во время моих кратких приездов я заметил, что русскую эмиграцию изучают внимательно, а памятник Николаю Второму в центре Белграда, два монумента в честь Врангеля в Сремски Карловцах – не уверен, что у нас, при всей нынешней эклектике, можно представить сейчас такое…
Независимо от политической конъюнктуры, у Николая II, на мой взгляд, огромные заслуги перед Сербией. Он не оставил Сербию одну в Первой мировой войне и спас сербскую армию после ее отступления через Албанию, когда западные союзники не давали корабли для эвакуации. Он пригрозил тогда, что Россия выйдет из войны, если они не эвакуируют сербскую армию. Изучение наследия русской эмиграции – одно из главных направлений в мировой русистике, а в Сербии это еще и изучение отечественной истории, учитывая вклад русской эмиграции в развитие сербского и югославского общества. В отличие от других стран, русские эмигранты в Югославии часто работали по специальности и становились ее гражданами. Но все это также и большая политика, нужно сказать, что все эти памятники, и вообще память о русских за границей, поддерживается российским государством.
Что до отношения к России, то оно, конечно, феномен, раз уж все его обсуждают. Я думаю, ты и сам смог его почувствовать. А «Романовы», «Сибирский цирюльник» – это стереотипы, бренды, они могут быть разные. Я не говорю, что русские и сербы не могли бы знать друг друга лучше.
Про отношения людей только хорошее я видел и даже описывал в своих путешественнических заметках. А каковы отношения сербских и российских политиков сейчас? С одной стороны, остались, видимо, воспоминания, что, хотя Россия и поддержала против НАТО, но не защитила полностью, как сейчас ту же Сирию, с другой – есть фактор ЕС, с которым Сербия не может не считаться?
Отношения политиков, по-моему, такие же, как и отношения людей. Это видно даже по телевизору, когда они встречаются. Российские политики понимают сложное положение своих сербских коллег. А Сербия хотела бы со всеми дружить, и у нее это даже как-то получается.
А каковы отношения со странами бывшей Большой Югославии? Остались ли после распада СФРЮ такие же до сих пор нерешенные противоречия, как после распада СССР, или это сравнение совсем некорректно?
Отношения более или менее нормализовались. Осталось много нерешенных противоречий, у всех со всеми. Сравнение с распадом СССР корректно, но на просторах Югославии еще шла война и были интервенции НАТО.
Ты много лет издаешь «Русский альманах». Расскажи, пожалуйста, об его истории, концепции?
Не я издаю, я только редактирую с самого начала. Журнал «Руски алманах» издает Литературное содружество Писмо – первое негосударственное литобъединение в СФРЮ (конечно, я тоже член этого содружества). Его основателем и председателем был выдающийся сербский поэт Раша Ливада (1948–2007), который задумал не только «Русский альманах», но и целую серию журналов, посвященных национальным литературам: Shakespeare&Co, «Мезуза», «Эразмо».
«Руски алманах», на мой взгляд, уникальное явление в мировой русистике: «толстый» литературный журнал, посвященный русской литературе и культуре, на сербском языке. Мы хотели познакомить югославскую публику (журнал мы начинали делать еще в Югославии) с новыми именами в русской литературе, с новой картой русской литературы, после изменений, которые внесла перестройка. Мы подошли к русской культуре как единому целому и решили игнорировать разделения на славянофилов и западников, либералов и консерваторов и т.д., нас интересовало только качество материалов. Иными словами, мы старались не только открывать новое, но и показать русскую литературу с лучшей стороны. Журнал «Новый мир» писал о «Русском альманахе», что «это одно из наиболее серьезных и культурных изданий за рубежом, посвященных русской культуре и литературе»[198].
У «толстых» журналов в России крайне тяжелое положение, говорят об их близкой смерти. Вы находите финансирование для «Русского альманаха»?
Мы в этом положении с самого начала (журнал выходит с 1992 года), и еще хуже. Положение ухудшается с каждым годом. Нам говорят, что мы должны сами найти финансирование, но это не очень удается. Главный источник финансирования «Русского альманаха», как и остальных литературных журналов в Сербии, ежегодный конкурс Министерства культуры Сербии по финансированию периодических изданий. Очень редко у нас бывают дополнительные источники финансирования. Российская сторона, к сожалению, до сих пор не поддержала это, на мой взгляд, драгоценное для русской культуры издание.
Твой брат Душко Паункович, переводчик-русист и председатель Союза литературных переводчиков Сербии, главный редактор журнала «Мосты». В нем другая концепция – переводы со всех языков?
Да, он главный редактор этого издания с 2012 года. Это журнал Союза литературных переводчиков Сербии, выходит с 1970 года, и в нем литературные переводчики публикуют свои переводы. Председателем Союза литературных переводчиков Сербии Душко выбрали в этом году, в январе, а до этого он был председателем Союза литературных переводчиков в 2002–2004.
Вы с Душко переводите совершенно уникальные вещи – от поэзии Н. Олейникова до художественной прозы К. Леонтьева. Про Олейникова я спросил в последний раз сам у твоего брата: его читают не только простые читатели, но и он стал локально культовым, у любителей комиксов автора Wostok. А вот Леонтьев. Я читал его «Византизм и славянство», теоретические работы, но не прозу, к стыду своему. Эти книги читают, покупают, о каких читателях и тиражах мы говорим?
Константина Леонтьева как прозаика ценили Л. Толстой («его повести изъ восточной жизни – прелесть») и Тургенев (он ожидал обновления русской литературы от него и Л. Толстого), Бердяев («К. Леонтьев был импрессионистом, когда об импрессионизме еще ничего не говорилось») и Розанов («С Достоевским и Толстым Леонтьев разошелся, как угрюмый и непризнанный брат их, брат чистого сердца и великого ума. Но он именно их категории»). Есть авторы, которые полагают, что проза К. Леонтьева – высшее достижение русской литературы (С. Дурылин). Так что не вижу ничего странного, что мы его переводим. А вот у автора, который назвал себя Wostok, есть даже комикс по мотивам стихотворения Н. Олейникова «Чревоугодие» (правда, до перевода Душко). Но ты прав. Мы переводили авторов, на которых издатели могли не обратить внимание. А нам казалось, что они отвечают на запросы нашей культуры. Между прочим, мы перевели (чаще всего переводил Душко, но это наши совместные проекты) всего Константина Вагинова, всего Гайто Газданова, «Город Эн» Леонида Добычина, рассказы Юрия Мамлеева, сборник стихотворений Дмитрия Данилова «Переключатель». Мы говорим о нормальных читателях и тиражах для Сербии (сейчас 1000 экз., раньше было больше). Самый большой успех из авторов, которые мы переводили, был у Г. Газданова: он даже стал персонажем в романе Ласло Блашковича «Натюрморт с часами» (2000), а известный режиссер Горан Маркович написал киносценарий по мотивам романа
