Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 37
Недисциплинирован был Андрюха. Это его и подвело – он поленился обойти плиту и выдернул колышки с одной стороны. Само собой, плита на него и упала. Его спасло только то, что, падая сам, он угодил между валяющейся там же ржавой бочкой и запасными бетонными «стаканами». Отделался однополчанин только отрубленной чуть выше локтя левой рукой. Из-под плиты он выбрался сам и потерял сознание, уже доковыляв до вагончика. В полном смятении я побежал на «чушок», там был телефон, и я мог позвонить в часть. Серега принялся заматывать кровоточащую культю какими-то тряпками и забивать «косяк», чтобы хоть как-то облегчить страдания приятеля.
Я довольно быстро добежал до подсобного хозяйства и позвонил в часть. На мое удивление, начальство отреагировало сразу, и, когда я вернулся обратно, Андрюху уже увезли в город, а «вдутый» по случаю до потери связной речи Серега кашеварил у костра перед входом в вагончик. Пережитое потрясение и усталость лишили меня на время способности к критическому мышлению. Я поел от души приготовленное Серегой мясо, внутренне возблагодарив доселе равнодушное к нам начальство за привезенный дополнительный провиант, и сел на железные ступеньки любоваться уже выступившими на небосклоне звездами. Во рту стоял приятный сладковатый привкус от съеденного ужина. В душе царил сытый мир.
К полуночи Серега вновь обрел речь и обратился ко мне с вопросом: что делать с отрубленной рукой? Я удивился, что ее не забрали с собой медики, и предложил утром закопать на кладбище. Приятель поддержал мое предложение. Но меня смутил размер целлофанового пакета с останками, который немнительный Серега бросил под крыльцо. Больно маленький пакет был. Я вытащил пакет из-под крыльца и заглянул внутрь. Внутри находилась отделенная, сведенная судорогой кисть и несколько кусков абсолютно голой кости. Несколько секунд я отказывался верить своим глазам и отгонял нахлынувшие нехорошие мысли. Потом я посмотрел в алые глаза однополчанина, и тот, словно предваряя назревший вопрос, виновато кивнул. Вызывать рвоту было уже поздно. Во рту опять появился приятный сладковатый привкус. Я понял: теперь я всегда буду рассматривать людей еще и с гастрономической точки зрения. Меня это не обрадовало. Я избил дурака Серегу, съел припасенные на дембель полпачки димедрола и лег спать.
Утром за рукой вернулся фельдшер Лукин, а с ним приехали начальник штаба полковник Шаповалов и замполит подполковник Ожогин. И опять мне не повезло: я проспал их приезд, а бесхитростный Серега тут же рассказал им правду. До обеда Ожогин вопил на все стрельбище, что сошлет нас в дисбат, а Шаповалов отговаривал его, мотивируя возможной дикостью формулировки в рапорте.
– Ну и как ты себе, Коля, это представляешь? – говорил он замполиту. – Сожрали руку однополчанина?! Да над нами до пенсии смеяться будут! Воспитали папуасов! Срамота!
В итоге он его убедил, и мы вместе сожгли остатки отрубленной руки в костре. Нам влепили по трое суток гауптвахты за нарушение формы одежды, откуда мы и демобилизовались, заехав в часть только чтобы помыться и переодеться.
Перед тем как разъехаться по домам, мы с Серегой навестили в госпитале Андрюху и все ему честно рассказали. Он страшно смеялся и уверял нас, что поступил бы на нашем месте так же. Обрадованный такой реакцией Серега признался ему, что он очень вкусный, на свинину похож. Я предпочел промолчать, хотя был не согласен. На индейку он похож.
Из Ростова в Москву меня везла какая-то модная иностранная машина с водителем. Такие транспортные удобства мне создал уволившийся за полгода до меня и ко времени моего дембеля возглавивший одну из самых мощных преступных городских группировок Миша Б.
Я ехал сквозь украшенные инеем бескрайние поля, пил французский коньяк из горла, слушал «Ниагару» и прилагал все усилия, чтобы не думать о мясистой шее водителя, увенчанной сразу аж тремя золотыми толстыми цепочками. К золоту я был тогда равнодушен.
P. S. Много лет спустя я рассказывал эту историю Кыссе. Она заливисто хохотала и обвиняла меня в бесстыдном вранье, пока однажды к нам в гости не заехал Миша Б. и не рассказал эту историю своими словами. С тех пор эта история перестала нравиться моей возлюбленной.
Вот и все, что я могу сказать о сексе
Что ни тема, то абстракция. В живописи доступную мне меру условности я ограничил импрессионистами. Ни «Черный квадрат» Малевича, ни мосластые тетки Петрова-Водкина не ассоциируются у меня с прекрасным, не побуждают мою истерзанную противоречиями душу воспарить от «дольнего» к «горнему», а соответственно, не выполняют для меня первичной задачи искусства – вдохновлять. С музыкой такая же ерунда: мои пограничные столбы вкопаны на границе раннего Шостаковича, далее все для меня – кошачьи концерты. Посему тщетно искать во мне благодарного собеседника в отвлеченных областях творческой самореализации, а уж тем паче в вопросах, в принципе не подразумевающих ответов.
И когда редакция «Русского пионера» объявила темой номера секс, инструкция по личной гигиене – первое, что пришло мне в голову. Этот поистине бездонный океан беспрерывно совершенствующихся средств против перхоти и банных грибков и чудотворных антигеморроидальных бальзамов захлестнул мое сознание. Мне захотелось поделиться всем, что я знаю, помочь недугующим соотечественникам определиться с выбором лекарственных препаратов, оградить от сонма шарлатанов и просроченных молодильных пилюль, хоть и привезенных из Лондона. Однако здравый смысл подсказал мне, что совсем не за это редакция готова платить деньги. Скорее всего, ее больше интересуют правдивые рассказы о яростной беготне без трусов по городу, индивидуальном комплексе нелепых телодвижений и беспроигрышных обоснований для одноразовой случки. И я сник.
По милости Божьей я принадлежу к следующему звену эволюционной цепочки, мне абсолютно недоступно разделение причинно-следственной связи между сексом и деторождением. Мало того, меня искренне печалит судьба несчастных «лавлузеров», испытывающих наркотическую зависимость от зуда в пахово-мошоночной области. Большинство уважаемых мною людей диагностировало бы эту беду как следствие генетических нарушений и просто распущенности. Мною, в силу пастырских обязательств, эта истина принимается сложнее, поскольку предполагает созидательное действие. На данный момент я не вижу иного выхода, как посильный обмен опытом в пределах обозначенной темы.
Итак. В преддверии моего очередного дня рождения мой старый друг Егор, мужчина осанистый и при бороде, озадачился вопросом, чего бы мне подарить. Не сумев самостоятельно определиться, он обратился ко мне за консультацией. И для меня этот вопрос оказался непростым. В том, в чем действительно я нуждаюсь, – в душевном покое, рождении еще одного ребенка и дополнительных жилплощадях – Егор мне был не помощник, все остальное я уже имею. После обстоятельных дискуссий за распитием тридцатилетнего «Пуэра» мы остановились на клюшке для гольфа с выгравированной дарственной надписью «Отцу Иоанну от благодарных прихожан». Сказано – сделано, и мы с Егором отправились на поиски подарка. Искомая торговая точка в районе Фрунзенской набережной, где можно было выбрать клюшку, оказалась закрытой по причине ремонта. Пришлось воспользоваться интернетом для обнаружения другого магазина. Всемирная паутина рекомендовала магазин на Октябрьской. Но в срок мы не поспели, а продавец с большими испуганными глазами из-за запертой стеклянной двери наотрез отказался продлить свой рабочий день на десять минут. Видимо, до нашего прихода тысячи возбужденных игроков в гольф смели с прилавков весь представленный ассортимент.
Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 37
