По просьбе Гольцмана Нобиле письменно сформулировал условия, на которых согласился бы провести три года в СССР в качестве технического консультанта по дирижаблестроению. Он предложил два варианта: на постоянной основе с выплатой 1200 долларов в месяц или «вахтовым способом» – по шесть месяцев в году с ежемесячным вознаграждением в 600 долларов. В том и другом случае подлежали возмещению бытовые расходы, связанные с пребыванием в СССР, что добавляло к заработной плате около 1000 рублей.
После долгих колебаний Нобиле устно озвучил и третий вариант, более предпочтительный, чем два первых. В изложении инженера Мориса Лейтейзена, близко общавшегося с Нобиле, эти условия были такими:
В настоящее время в Италии его имя и его положение после неудачного полёта с «Италией» является сильно скомпрометированным, и если бы мы предоставили ему возможность полностью себя реабилитировать, то он согласился бы работать у нас при постоянном пребывании его в России за оплату, равную половине указанной им в первом решении, ибо, по его словам, моральное его удовлетворение было бы настолько велико, что он легко примирится со всякими жертвами. Конкретно дело здесь заключается в том, чтобы на дирижабле, построенном под его руководством и по его системе в СССР, совершить воздушную полярную экспедицию в 1933 году, причём – что в данном случае является наиболее важным – он должен быть назначен начальником экспедиции[62].
Быть может, Нобиле и оставил мысль о том, чтобы найти следы пропавших товарищей, но продолжал страстно желать собственной реабилитации в качестве конструктора, создателя и пилота дирижаблей. Куда и с какой целью он собирался отправиться? Снова на Северный полюс? Пересечь полярную шапку в обратном направлении, с Аляски в Европу? Или облететь вокруг всей Арктики вдоль 80-й параллели?
Гольцман окончательно определился в выборе партнёра и вскоре обратился в Политбюро, прося разрешения нанять итальянца на работу. Сам начальник ВОГВФ склонялся в пользу третьего варианта условий, рассчитывая, что при этом «Нобиле приложит все усилия к тому, чтобы корабль вышел с наилучшими показателями и мог бы выдержать условия арктической экспедиции».
Отъезд будущего технического консультанта в Италию наметили на 30 сентября. Накануне в «Гранд-отеле», где он останавливался, устроили прощальный ужин, а на следующий день Гольцман и Нобиле подписали предварительное соглашение, распространявшееся на 1932–1934 годы. Оно основывалось на третьем варианте условий и обозначало контуры предстоящей арктической экспедиции, в которой Нобиле была обещана должность начальника.
…В 1933 году или, в случае неготовности к этому времени дирижабля, в последующем 1934 году Советским Правительством будет организована в Арктику воздушная экспедиция с дирижаблем, который пробудет там не менее 5-ти последовательных месяцев как с целью изучения самой Арктики, так и для установления возможности применять дирижабли для обслуживания Арктики. К этому времени должна быть построена в Арктике специальная база с эллингом нормального типа[63].
Начальником воздушной Арктической экспедиции будет назначен инж. Нобиле. Длительность, программа, маршруты и научные участники экспедиции будут установлены Советским Правительством, включая сюда научного руководителя экспедиции. Технические участники будут точно так же выбраны Советским Правительством по представлению инж. Нобиле из советских подданных.
…Для выбора места, где будет установлен эллинг, и для перевозки материалов, необходимых для самой постройки, летом 1932 года будет организована Арктическая экспедиция, в которой инж. Нобиле примет участие в качестве руководителя работ по организации базы[64].
Пять месяцев полётов на дирижабле в Арктике? Никто в мире не замышлял ничего хотя бы отдалённо похожего. Советский Союз и Нобиле планировали предприятие грандиозное и явно фантастическое. В самом деле, коллеги из БОСЭД не имели в активе ещё ни одного построенного корабля, хотя бы и самого простого, мягкого. На Долгопрудной – почти ничего, кроме нескольких десятков гектаров неподатливой почвы и перелесков. Но при этом рассчитывали за два года создать производственную базу, а также спроектировать и построить арктический дирижабль, способный не просто совершить полёт в Арктику, а работать там непрерывно в течение пяти месяцев. Пожалуй, обширные познания и опыт бывшего итальянского генерала чрезмерно воодушевили подчинённых Гольцмана.
Затея как нельзя лучше отвечала интересам самого Нобиле: полярный реванш был его личной «Землёй Александры» – призрачной, сокровенной, и доставить его туда мог только созданный им самим советский дирижабль. После неудачи с «Италией» такого шанса не дала бы аэронавту никакая другая страна. Работа за полцены мало заботила Нобиле: он не был беден, к тому же в соглашении присутствовала оговорка о восстановлении половинной оплаты до полной за всё время его действия в том случае, если по чрезвычайным обстоятельствам арктическая экспедиция в ближайшие три года не состоится.
Соглашение подлежало ратификации правительствами СССР и Италии. Вопреки опасениям Муссолини не стал тянуть, и уже через две недели советские «высокоуважаемые инженеры» получили от итальянского коллеги письмо о том, что в Риме не имеют возражений против его соглашения с ВОГВФ. А вот в Москве с этим возникли неожиданные сложности: по каким-то причинам Совнарком больше месяца не давал своего согласия. Не исключено, что нужная бумага попросту застряла где-то в бюрократических жерновах. В конце концов группа дирижаблистов-коммунистов обратилась напрямую к Сталину и Молотову с просьбой помочь в преодолении трудностей, и 23 декабря долгожданное решение приняли в Политбюро. В дом № 4 на римской улице Феррари отправилось приглашение прибыть в январе в Москву, чтобы окончательно оформить отношения.
Ожидая выполнения формальностей советской стороной, Нобиле подобрал в Италии небольшую группу технических специалистов, которые строили вместе с ним «Норвегию» и «Италию» и изъявили принципиальную готовность поехать на работу в СССР. Гольцман ответил утвердительно, и в 1932 году в Москву прибыл не только консультант Нобиле, но и ещё около 10 итальянцев, в том числе конструктор Феличе Трояни.
