— Да, — пробормотала она и затрепетала, когда Адам начал водить пальцем туда-сюда.
— Надо ему увеличить зарплату. Я хочу увидеть большее…
Освободив ее запястья, он повернул Белль спиной к себе, а потом снова схватил за руки. Теперь он наслаждался изящной линией ее спины. Выгнувшись, она слегка оттопырила попку. Он положил ладонь ей на живот, потом спустился к бедру и затем взял ее за ягодицу, абсолютно обнаженную — крохотный кусочек ткани ничего не прикрывал.
— На это я и рассчитывал, — сказал он, устроив свой набухший орган прямо посередине ее податливой плоти.
Она охнула, а потом тихо застонала, когда он прижался к ней плотнее, усиливая давление. Засунув руку под мягкую ткань, он почувствовал, что там все мокрое от желания, и погрузил палец в скользкие складки.
Белль прильнула к нему, прошептав его имя то ли как молитву, то ли как проклятие. Он с удовольствием принял бы оба варианта.
Они стояли так некоторое время: он удовлетворял ее рукой, а она покачивала бедрами в такт каждому движению.
Это было похоже на ад. И на рай. Он должен закончить с этим и проникнуть в Белль, но продолжить прелюдию тоже хотелось. Они как будто находились в лимбе, между адом и раем, где ни один из них не мог насытиться.
Пламя становилось все ярче и горячее. Адаму казалось, будто он стоит в столпе света, а вокруг кромешная тьма.
— Адам… — выдавила Белль. — Прошу тебя…
Он замедлил движения.
— О чем ты просишь?
— Зайди в меня.
Его захлестнула волна удовольствия, и, оказалось, он совершенно не способен сопротивляться простой просьбе. Дрожащими руками он расстегнул ремень, ширинку и рывком сбросил с себя брюки и нижнее белье. Затем поддел пальцем ее трусики и отодвинул их в сторону.
От такого зрелища Адам застонал. Ох уж эти округлые ягодицы и волнующая женская плоть, проглядывающая между разведенными бедрами…
Он не мог и не хотел сопротивляться. Проникнуть в нее было единственным его желанием.
Войдя в нее всего на пару сантиметров, он проверил ее готовность.
С невероятной силой сжав челюсти, он подумал, что так от зубов может ничего не остаться.
Он снова схватил ее за бедро, сильнее прижал запястьями к стене и погрузился глубже. Белль застонала, по ее телу побежали мурашки, а потом она оглянулась через плечо. Неожиданный зрительный контакт вызвал разряд электрического тока, и Адам зашел до конца. Одной рукой он обнял ее за талию, а другой стимулировал клитор, одновременно поддерживая ритм, который вскоре унесет их в беспамятство.
Снова и снова выкрикивая его имя, она заставляла его двигаться быстрее, а ему хотелось, чтобы это длилось вечно.
Он освободил ее запястья и, вцепившись ей в бедра, сделал последний грубый рывок, после чего отстранился.
— В чем дело? — спросила она ошеломленно.
— Доверься мне, — ответил он чужим, незнакомым голосом. Затем повернул Белль к себе, страстно поцеловал, поднял на руки, донес до кровати и опустил ее на постель. — Ложись! — скомандовал он.
Она подчинилась, свесив ноги с края кровати, откинув голову и выставив грудь вперед. Как будто невинную красавицу приносили в жертву страшному чудовищу в замке. Но даже эта параллель не остановила Адама.
Да, он все-таки оставался чудовищем. И спасения нет.
Он приподнял ее за ноги, вынуждая обвить его талию. Она снова подчинилась. Тогда он зашел в нее глубоко. Вскрикнув, Белль закрыла лицо ладонью, а он двигался, по-прежнему стоя у края кровати.
— Адам… — задыхалась она. — Адам, мне нужно…
— Это, — сказал он, одновременно сделав жесткий рывок, — чтобы я был внутри.
Кивнув, она приподнялась, взяла его за руку и притянула к своим губам. Нежно провела языком по его пальцу, а потом засунула его себе в рот. Адам удивленно вздрогнул внутри ее.
Встретив его взгляд, она заглотила и второй палец.
Он резко запрокинул голову, вжал кулаки в матрас и отдался грохочущему потоку сладострастия.
Жестокий, он обделил ее вниманием, которого она заслуживала. Он просто не мог думать ни о чем другом. Демоны, вечно нависающие над этой кроватью, царапали его кожу, пытаясь прорвать защитный слой, окружавший его и Белль. С каждым толчком его бедер, загоняя себя в ее тесное жаркое тело, он чувствовал в себе силу отсрочить неизбежный конец, уцепившись за искорку света, которую Белль оставила в его груди.
Он держал ее крепко, даже слишком крепко — на ее восхитительных бедрах наверняка появятся синяки. Он оставит свой след по всему ее телу: и не только на коже, но и внутри ее.
Он мог причинить ей вред. Как причинял вред всем вокруг себя.
«Белль тебя любит, — раздался в его голове насмешливый голос. — А ты сам хоть когда-нибудь пытался заслужить любовь? Две разные женщины удостоили тебя этим чувством. И первую из них ты очень некрасиво потерял.
Адам отбросил неприятную мысль, которой все-таки удалось вклиниться в происходящее, несмотря ни на какую защиту».
Он обвил ее рукой за талию, аккуратно приподнял, и они переместились в центр кровати. Придавливая ее своим весом, он заходил в нее медленно, упиваясь ее нежной, упругой плотью.
Затем начал чередовать быстрые короткие толчки и тягучие скольжения внутрь, до упора.
Она изгибалась под ним, встречая его выпады, и ее внутренние мышцы начали пульсировать.
Она мотала головой, вцепившись ему в плечи, больно врезавшись в его кожу ногтями. Адам взмолился, чтобы она оставила ему шрамы. Выпустила кровь. И пусть рана не зарастает. Он уже пометил ее тело, теперь ее очередь.
Из всех шрамов, которые он получил, шрамами от нее он будет гордиться.
Ее отметина будет прекрасной.
А остальные — просто следы неудач и эгоизма. Следы безрассудной жизни юнца, который думал только о своем удовольствии, считал проблемы своей жены пустыми и ставил свою репутацию выше ее комфорта.
Он за все заплатил. Он заслужил свой нынешний облик. И многое другое.
Чего он не заслужил, так это сладких телодвижений Белль и нежности, с которой она произносила его имя. Он не заслужил ее любви, будучи отвратительным чудовищем.
Однако он ее принимал, не находя в себе сил отвернуться, отвергнуть ее любовь.
Он яростно бился о девушку бедрами и вдруг почувствовал, как внутри ее что-то взорвалось. Она задергалась и впилась зубами ему в плечо, когда оргазм накрыл ее. Это выражение первобытного собственнического инстинкта подтолкнуло к концу и Адама.
Он с ревом вонзился в ее прекрасное тело, закрепив свою метку, на что не имел никакого права.
Ничего этого он не заслуживал. И силы у него были только на то, чтобы сдаться.
