Не услуга, а как бы поручение
Иван Александрович в последнее время заглядывал ко мне в закуток раз-два в неделю. Так что, когда он вдруг написал мне в почту: «Зайди», я поняла – что-то случилось.
Не знаю уж почему, но едва жизнь начинает складываться более-менее понятным и приятным образом, как просыпается ощущение, что это временно. И не очень-то заслуженно, если задуматься. Наверняка вскорости люди вокруг поймут, что я, в сущности, обычный человек, который недостоин происходящего. Ну, а после этого меня просто выкинут туда, откуда подобрали. Такой вот мой персональный извращённый вариант эффекта Даннинга – Крюгера.
В общем, в кабинет я зашла с мыслью: «Если уволят, так пошли бы они все!»
Иван Александрович, как показалось, не заметил моего появления. Это ещё больше подбросило дров в огонь переживаний, так что я подошла ближе и буквально нависла над начальником.
С руками, скрещёнными на груди. С поджатыми губами. С ногой, которая словно сама собой начала притоптывать.
– Присядь, пожалуйста, – попросил Иван Александрович, не поворачиваясь. Нечто происходящее на экране монитора занимало его больше.
Я присела, заложив ногу на ногу. Время шло, а ничего не происходило. Лишь редкие тихие щелчки клавиш, словно капли дождя о подоконник. В самонакручивании я всегда быстро выдыхаюсь, так что потихоньку напряжение начало спадать.
Сначала я расправила руки и положила их на подлокотники кресла. Затем расслабила ноги и поставила их ровно. После откинулась на кресло и едва не задремала. Однако наступившая вдруг тишина и лёгкий скрип поворачиваемого стула вовремя подсказали, что именно сейчас всё и начнётся.
– Нужно как бы помочь Евгении собрать жалобы по нашим стройкам, – сказал Иван Александрович без предисловия. – У кого-то трескаются стены, где-то протекает потолок, ну и прочее в подобном духе. Будет неплохо, если ты поедешь с ней к людям, которые подавали жалобы. Нехорошо, когда молодая девушка ходит как бы одна по чужим квартирам. Мало ли кто в них может жить.
– Думаете, я смогу её защитить?
– Вряд ли, если честно. Учитывая её трудное детство, скорее уж она тебя. Но чтобы как бы напасть на двух девушек, нужно иметь в два раза больше безрассудства, наглости и низости. И смелости вдобавок. Так что мне будет спокойней. К тому же нужны фотографии. Если мы как бы будем выставлять претензии подрядчикам, то необходимо подтверждение.
– Хорошо, – я встала. – Не настолько я завалена делами, чтобы не оказать эту маленькую услугу.
– Кристина, – голос Ивана Александровича погрубел. Как всегда – чуть. – Ты же понимаешь, что это не услуга, а как бы поручение. И твои дела все отдохнут.
– Конечно, понимаю, – я фыркнула. – Просто шучу. Мне казалось, что вы умеете это различать.
Он в ответ лишь пожал плечами и вновь повернулся к компьютеру. Я медленно двинулась к двери, присматриваясь к Ивану Александровичу. Встал не с той ноги? Или ему не понравился мой тон? А может, он по уши в делах и уже не разбирает, где шутка, а где нет?
Впрочем, у меня была ещё одна версия: первая «влюблённость» прошла. Видимо, он ожидал большего рвения или каких-то инициатив. Или же просто привык и я превратилась в «одну из». Хорошо ещё, что в офисе не так много людей. Не растворюсь в безликой массе «этих-каких-их-там-девочек».
– Так-так, – сказала я себе. – Ты опять начинаешь впадать в крайности. Мало ли что у человека происходит в жизни, а ты уже целую теорию под это придумала. Иди лучше и найди Евгению, чтобы точно узнать: когда, куда и на сколько.
Подавив порыв подискутировать сама с собой, я сделала ровно так, как и задумывала.
* * *
Сеть и модные журналы пестрят подборками фотографий с различными дизайнами и интерьерами квартир. И почти всегда в таких подборках допускают ключевую ошибку – там нет людей. А ведь без них всё выглядит совершенно иначе.
Все эти дизайны и интерьеры надо оценивать не с точки зрения «нравится – не нравится», а с позиции «подходит – не подходит». Но так трудно взглянуть на себя со стороны, чтобы понять, что же тебе требуется.
К примеру, вот пара стариков, которым дети подарили ультрасовременный и удобный ремонт. И бабушка иной раз боится заходить в сияющую кухню, которая наполнена комфортом, но не семейностью. Всё реже и реже женщина проводит время у плиты. Всё меньше у неё желания «наводить порядок», потому что это место упорядочено иначе, чем она привыкла. И вроде бы полно пространства в сверхудобной квартире, но не находится его для мешков с картошкой, банок с вареньями и соленьями, а ещё старого чайного сервиза, что передаётся из поколения в поколение.
А вот вариант, когда родители обставляют квартиру детям или же те получили её в наследство. Они ходят среди старых обоев и ковров на стенах. Натыкаются на выкрашенные белой краской двери из фанеры. Вешают новомодные блейзеры в старый покосившийся шкаф из цельного дерева. И рядом кладут скинни в стразах. Идут на кухню, зажигают газ от спички и в старом эмалированном чайнике греют воду для пуэра.
Но что, если бабушка – светская дама, лучший повар по части канапе и устраивает приёмы для современной интеллигенции. Дед – бывший редактор газеты, который удобно устроился в кресле, достал свой «Ай-что-то» и ставит лайки во всемирной сети. А молодые люди всю жизнь прожили среди этих обоев и дверей, а старый шкаф когда-то в детстве едва не спалили. Не носят они скинни и блейзеры, а в опрятном костюме с дедушкиным портфелем ходят в «НИИ имени чего-то там».
Это самые простые примеры. Они далеки от реальности и преувеличены. Но нужны, чтобы вы понимали, с чем мы столкнулись, пока ходили с Евгенией по квартирам.
Нам открывали двери, показывали трещины на стенах, протекающие батареи, капающие трубы, мокрые разводы на потолке, щели в окнах или отваливающиеся подоконники. А затем звали пить чай или ужинать. И если мы вдруг не отказывались – иногда бывало и такое, – нас ждала картина из семейного быта. Неловкость взрослых, искреннее любопытство детей и трогательная забота от стариков, которая порой переходила все границы.
