Ночной город был усыпан огнями – это завораживало. Мне всегда ночь нравилась больше, чем день. Спокойнее.
- Угощайся, - Захар указал на жареный картофель.
- Спасибо, я не голодна.
- Ну, и зря, - он пожал плечами. - Лично я, всегда голоден.
- Я не ем жирное на ночь, - солгала я.
Он украдкой взглянул на мой живот.
- По тебе не скажешь, - бесцеремонно съязвил он.
Оскорбившись, я отвернулась к окну и продолжила молчать, пытаясь сосредоточиться на музыке из магнитолы.
- Злишься на меня? Правильно. Будет лучше, если ты займешься своей личной жизнью, а не будешь тратить свое время на меня.
Переварив его слова, я проморгалась.
- Прости?
Захар поглядывал в зеркало заднего вида и продолжал давить усмешку.
- Сегодня, ты обманула Семена и поехала со мной, - уверено говорил он. – Такими темпами ты потеряешь его, а мне ты, к сожалению неинтересна. Прости, Даша, но нужно быть более избирательной. Как я, например.
Я склонила голову набок и гневно сощурилась.
- Да неужели? – прошипела я. – Это абсурд. С чего ты взял, что я выбирала между вами?
Уголки его губ приподнялись.
- Видимо, твоя подруга Света, доверяет мне больше, чем тебе, - кинул он. – Она рассказала мне про твою хитрую аферу.
Твою, мать. Света!
От злости моя кожа вспыхнула. Я отстегнула ремень безопасности и, не глядя на него, бросила:
- Мне плевать, что она тебе сказала. Плевать, что ты там себе надумал. Правду знаю только я. Правда в том, что я не перевариваю тебя. И всегда не переваривала. А с Семеном, у на все серьезно. Где он, а где ты?
Выражение его лица изменилось, стало бесстрастным. Он промолчал.
Мне стало мерзко. И пусть не делает вид, что мои слова его задели. Он явно дал понять, что я ему неинтересна. Только вот, почему-то его слова задели меня. Несправедливо.
Я успела миллион раз пожалеть о своем решении. Семен бы никогда меня не оскорбил. Ему, я точно интересна.
Мы остановились у моего дома и, заглушив мотор, Захар оставил нас без фоновой музыки. Когда мою щеку обдало холодом, я поняла, что Исаев сверлит меня сердитым взглядом.
- Что ты делаешь? – поинтересовался он.
- Делаю, что? – фыркнула я.
- Играешься. За двумя зайцами не угонишься, Даша.
Я до боли стиснула зубы.
- Немыслимо! Ты всерьез решил, что нужен мне?! Ты мне так же неинтересен, как и я тебе!
Его глаза сверкнули.
- Докажи, - спокойно сказал он.
Сама того не заметив, я поняла, что мои глаза заслезились. Я озадаченно сдвинула брови.
- О чем ты?
Захар расположился на кресле поудобнее.
- Докажи, что тебе плевать на меня. Покажи, что тебя не интересует мое присутствие. Если я ошибаюсь, то докажи это. Давай, Даша.
Я не понимала, что он от меня хочет. Снова какая-то игра. Снова правила, которые я не могла не принять. Победить должен один и это буду я. В этой игре, «ничья» не предусмотрена. Я приняла этот вызов.
- Сдулась? – победоносно спросил он.
Потерев костяшками пальцев уголки глаз, я избавилась от остатков слез. После чего стянула с себя футболку и бросила ее на автомобильную панель. Сидя в одном бюстгальтере, я не сразу поняла, что натворила.
- Доволен? – рявкнула я. - Вот видишь, мне плевать на тебя и на твое присутствие! Считаешь, если бы мне было важно твое мнение, я когда-нибудь такое сделала? Никогда! Для меня, ты пустое место! – не стесняясь в своих выражениях, я снова натягивала на себя футболку, так как посчитала, что уже достаточно пристыдила себя. – Поверить не могу, что ты думал иначе! Так что знай, что мир не вокруг одного тебя вертится, Исаев!
Я подняла взгляд, чтобы удостовериться, что он слушает меня, и замерла.
- Ты чего? – спросила я тихо.
Две пары глаз пристально уставились на меня, будто впервые увидели девушку.
- Белова, ты больная, - сказал Захар, медленно качая головой, а потом, отвернувшись, сложил губы трубочкой и протяжно выдохнул.
Получить такую реакцию, было отчасти приятно, но она абсолютно противоречила его словам. Зато, мой ход был последним. Наверное.
- Господи, - выдохнула я и снова отвернулась к окну. – Это ты во всем виноват.
Я знала, что Захар наблюдал за мной. Он считал, что я вела себя глупо. И, наверное, сейчас задавался вопросом: почему до сих пор не попросил меня из машины.
Чувство смущения притупило мою злость.
- Расскажи мне, откуда та чертова кровь, и я уйду. И больше тебя не побеспокою. Никогда.
В воздухе повисла небольшая пауза.
- Ты уверена, что хочешь это знать? – спросил он, положа руки на руль.
- Более чем.
Захар издал невеселый смешок и опустил голову.
- Как скажешь, - сказал он. – Когда ты уснула, я вышел в коридор, закурил. И все бы ничего, если ни этот ярый противник табачного дыма. Твой сосед напротив. Он попросил меня уйти, но я не согласился.
Я перестала дышать и посмотрела на него.
- Что ты сделал?
- Указал ублюдку на его место, - невозмутимо уточнил он. – Ну, и немного поправил его противное лицо. Теперь, он будет следить за своим языком.
Мне казалось, что уши заткнули пробками. Поднеся ладонь ко лбу, я вытерла подступивший пот.
- Что с ним? – мой голос поломался. - Где он сейчас?
Не знаю, - пожал он плечами. – Может быть, дома. Может быть, в реанимации.
Я сжала кулаки, вдруг ощутив подступающий приступ гнева.
- Ты свинья, Исаев! – я колотила по нему кулаками, как по боксерской груше. – Господи, ты не изменился ни грамм! Что ты натворил?! Говнюк, как же я тебя ненавижу! Свинья!
Все мои внутренности сжались в комок, слезы катились по лицу. Тушь, наверное, потекла, но мне было все равно. Захар же был спокоен, как удав.
- Больше ни хочу тебя видеть! Никогда! Знать тебя не хочу! Ты натуральный бандюга и место тебе в тюрьме! Исчезни из моей жизни!
После этих слов я вылетела из машины и забежала в подъезд. Я не помню, как оставила все лестничные пролеты позади и оказалась дома. Захлопнув дверь, я спустилась по ней на пол и дала волю эмоциям. Как такое возможно: когда казалось, что все и так ужасно, в одну секунду стало еще хуже?
Уткнувшись лицом в колени, я чувствовала, как все внутри переворачивается из-за потока слез. Пульс колотился в ушах.
Почему, меня так оскорбили его слова? Почему, меня волнует его судьба? Я всегда знала, кто он есть. Было глупо предполагать, что он изменился. Да и зачем, это надо было? Он – чудовище, лишенное чести и морали. И так будет всегда. Он опасен. Придет время, и его изолируют от общества. Без сомнения. Но почему, так больно?
