25 июня. “Полтава”, крейсера, лодки и миноносцы выходили в море для обстреливания правого фланга. Выход этот был вызван требованием генерала Стесселя. Адмирал Витгефт ответил, что он пошлет отряд достаточной силы, но, во избежание недоразумения и обстреливания своих вместо неприятеля, просит прислать в его распоряжение офицера Генерального штаба, хорошо знакомого с местностью и расположением наших и противника. Такой офицер был прислан на “Полтаву”, но оказалось, что он только может обозначить на карте место расположения наших и неприятеля, идти же по минам и взлетать на воздух, как “Петропавловск”, он не имеет никакого желания. Стрельба “Полтавы” была чрезвычайно удачной, японцы бежали и, говорят, одним 12-дм снарядом вершина, где стояла пушка, превращена в плоскогорье.
9 июля. С 10 до 10 часов 45 минут вечера, при чистом небе и светлой лунной ночи, была отчаянная боевая стрельба с береговых батарей и сторожевой канонерки по показавшейся на рейде барже. К утру баржа приткнулась к берегу, оказалась китайской джонкой без людей, в ней найден пакет с письмами и телеграммами, только что отправленными из Артура. Оригинально то, что, несмотря на отчаянную стрельбу, в ней, кроме нескольких дырок в парусах, не оказалось ни одной пробоины.
Каждую ночь приходили на рейд неприятельские миноносцы и ставили мины. Траление рейда поручено адмиралу Рейценштейну (“Аскольд”). Для ловли неприятельских миноносцев сделано следующее: крейсера дежурят по очереди, по три дня, для чего их выводят на рейд и ставят под Золотой горой между вторыми брандерами и затопленным “Эдуардом Бари”. На рейде расставлены рыбацкие сети и разбросаны перлини с поплавками и длинными хвостиками, назначение которых запутываться в винты.
В бухте Тахэ, откуда обыкновенно появляются миноносцы, стоят по три или четыре миноносца (только на ночь). Много говорили о вреде и опасности стоянки там миноносцев, но, пока все обходилось благополучно, они посылались туда каждую ночь. Несколько раз своим неожиданным появлением они прогоняли неприятеля, но, наконец, он, сообразив в чем дело, решился сделать на них облаву.
Моряки уходят на защиту береговых позиций
10 июля. Миноносцы “Боевой”, “Лейтенант Бураков” и “Грозовой” стояли ночью в бухте Тахэ. Около 2 часов ночи к ним подошло около 10 миноносцев и начали их обстреливать. Батарея № 22 поддерживала миноносцы, и неприятель стал уже удаляться, но в то время, как наши были отвлечены боем, со стороны берега к ним подкрались две миноноски и пустили в них мины. Миноносец “Лейтенант Бураков” получил минную пробоину в машине и не мог более двигаться. Миноносец “Боевой” получил мину ближе к носу, против носового котла с левой стороны. Котел сдвинулся с места, переборки выдержали напор воды, но так как другой котел был тоже неисправен, то он тоже сдвинуться с места не мог. “Грозовой”, увидев позади себя какой-то темный предмет, пустил в него мину и, хотя взрыва не последовало, но уверял, что неприятель, вероятно, был потоплен. Каково было его удивление, когда на другой день утром вместо утопленного миноносца оказался торчащий из воды камень и около него помятая мина с “Грозового”, причем чека ударника из нее оказалась не вынутой, отчего взрыва и не последовало.
“Бураков” и “Боевой” держались на воде, неприятель удалился, и их можно было бы прибуксировать в Артур, потребовав помощи, однако командир “Грозового” распорядился иначе: он отбуксировал “Буракова” на мелкое место, посадил его так на камень, как раз против пробоины, что ничего не оставалось, как взорвать его на другой же день. “Боевого” ему все же удалось прибуксировать в Артур.
13 июля. Мне сегодня не удастся попасть в порт, потому что мы приготовили пушки к действию, а на рейде бродит всякая гадость вроде “Чин-Иена”. У нас вчера распространился слух, что мы перехватили японскую телеграмму, где говорилось, что маршал Ояма взбирался на самую высокую гору, откуда видно Артур и Дальний, и назначил начало штурма на 13 июля — ведь это их счастливый день, 13-е и 26-е.
Действительно, 13-го начался штурм правого фланга. Крейсера и лодки поддержали наш правый фланг огнем своих пушек, стоя в бухте Тахэ. По требованию сухопутного начальства в бухту Тахэ были высланы крейсера, канонерские лодки и броненосец “Ретвизан”. Несмотря на просьбу адмирала Витгефта прислать сухопутного офицера для указания цели, желающих опять не нашлось, и вновь ограничились указанием места на карте. Говорят, что один из миноносцев стрелял по нашим окопам.
Японский флот показался на горизонте, начался бой на дальней дистанции, но наши суда успели благополучно вернуться на рейд. Повреждений никаких. Китайцы говорят, что японцы решились на сильнейший штурм и в три дня хотят взять Артур. У них много потерь. У нас 800 человек раненых.
В седьмом часу вечера суда, выходившие в Тахэ, входили в гавань, и тут у самого входа взорвался на мине “Баян”. Док был свободен, и сейчас же ввели его в док. Пробоина оказалась 12x12 футов или 144 квадратных фута. В тот же день на мине же на рейде взорвался пароход тралящего каравана, весь нос до середины длины ушел в воду, и его за корму прибуксировали в гавань.
14 июля бой на горе Юпилазе, против которой японцы выставили 80 пушек. В ночь с 14-го на 15-ое Юпилазу (гора между правым флангом и центром) сдали японцам, и наши отступили на Волчьи горы.
17 июля. Наши войска окончательно отступили от Волчьих гор, Зеленых, Дагушана и Сайгушана и вошли в линию фортов. Теперь сдавать уже больше нечего, и началась оборона самой крепости. К этому времени фортов наших положительно нельзя было узнать. Везде стояли пушки, устроили рвы, брустверы, внутренние ходы, блиндажи для гарнизона, бомбовые и патронные погреба, вокруг фортов были расставлены белые камешки, расстояния до которых были точно известны.
Так как наши пушки с судов стояли решительно на всех фортах и батареях, то туда всюду были назначены наши же морские офицеры и прислуга к пушкам были матросы. Командир порта имел общее заведывание морскими пушками, по распорядительной части его помощником был капитан 2-го ранга Клюпфель, а по материальной части капитан 2-го ранга Скорупо на правом фланге и Подушкин на левом. Для снабжения боевыми припасами, провизией, заведования и замены людей, исправления повреждений и прочих надобностей вся линия укреплений была разбита на сектора, и все батареи, вошедшие в один сектор, были поручены в заведывание судам эскадры. Артиллерийские офицеры этих кораблей назначены заведующими технической частью.
На долю “Пересвета” достался сектор недалеко от левого фланга, ближе к центру, состоящий из Угловой, Высокой, Фальшивой, Длинной и Плоской гор, Голубиной горки и Триангуляционной горки, форта № 5, временного укрепления № 5, батареи литера “Д” и Тыловой батареи, а затем Чайный редут и Рыжая горка (после падения Высокой). На всех вышеозначенных горах никаких решительно укреплений не было, а так, уже ради приличия скорее, привезли по две-три 37-мм пушки.
Вооружение форта № 5 состояло: 1) от флота 2 6-дм пушки Канэ, 2 75-мм Канэ, 4 47-мм, 4 37-мм и 22 и 1/2-дм Барановского и 2) от крепости 4 3-дм полевые и одна 6-дм мортира.
