Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65
– Владыко, а доверять твоему служителю можно? – спросил боярин Евпатий, указывая на посошника.
– Я ему доверяю, – произнес епископ, – он знает много тайн и никогда не задает вопросов.
– Владыко, я прибыл сюда, потому что великая беда движется на Русь. Те воители, что на реке Калке разбили нашу рать, вернулись, и теперь Рязань может умыться кровью.
– Слышал я о монголах. Говорят, что они опять появились у русских земель. Только чем Чернигов Рязани помочь может? Вам куда ближе владимирский великий князь – у него и помощи искать следует. Мономашичи вам помогут.
– Мономашичи нам не помогут, и посему мы хотим искать помощи у Ольговичей. Михаил Всеволодович, пожалуй, второй по могуществу князь на Руси, и коли он нам поможет, то напасть минует.
– Не огорчайся, боярин, но, думаю, великий князь Михаил Всеволодович черниговский вам не помощник. У нас здесь своя головная боль. Язычники-литовцы беспокоят, а теперь, когда брат великого князя владимирского сел княжить в Киеве, и вовсе положение наше шатко. Великий князь черниговский не поможет Рязани. Ты пришел меня просить, чтобы я ходатайствовал за тебя перед великим князем Михаилом против степных язычников, а наш долг – бороться против язычников литовских! У каждого своя борьба.
– Если монголы вновь разорят Русь, то множество христиан погибнет, многие церкви будут сожжены. Святой отец, ты ведь был какое-то время и нашим духовным князем! Мы молим тебя не забывать нас. Ведь хоть у нас теперь и свой епископ, но в некоторых храмах рядом с его именем до сих пор твое произносят. К тебе и взываю.
– Мои молитвы будут с вами, рязанцы, но разве могу я пожертвовать покоем одних из своей паствы ради других? Коли великий князь Михаил уведет свою рать в рязанские земли, то мы останемся беззащитны перед литовскими язычниками. Не взыщи, боярин, но нельзя мне вмешиваться. Коли сам убедишь великого князя, то дело твое, но меня не проси. Мне за всех православных больно. И за рязанцев, и за черниговцев.
Евпатий Львович понял, что ничего другого он от епископа не добьется, да и знал боярин, что неправильно вмешивать князя Церкви в мирские дела.
– А как там Евпраксинья? Ты ведь и ее воспитатель. Выросла? Поди, скоро замуж выдашь?
– Уже замужем и уже сына родила – Ивана!
– О господи, как быстро время летит. Вроде только вчера ее крестили, а уже, оказывается, замуж вышла и даже ребенка родила, – улыбнулся епископ Порфирий. – А скажи, за кого замуж-то вышла?
– За княжича Федора Юрьевича, сына великого князя рязанского Юрия Игоревича, – степенно произнес боярин Евпатий, – партия для нее хорошая, а самое главное, что брак этот был по любви.
– Ох, ну благослови их Господь и детей их. Хорошо, что по любви. Сейчас редко что делается не по расчету. Тебе тоже честь великая досталась.
– Да, да, – покивал Евпатий Львович, вспомнив о том, что он даже внука не видел. Уж точно великая честь.
Боярин Евпатий Львович и епископ Порфирий проговорили до глубокой ночи. Много интересного узнал боярин Евпатий от старого епископа и понял, что здесь, в Руси Южной, мало заботятся делами Руси Северной. Не до нее им, так как здесь и своих забот хватает. Как в свое время на Руси Северной с безразличием, если не со злорадством, смотрели на беды, обрушившиеся на Юг после поражения на реке Калке, так и тут жаждали воспользоваться нынешним положением Руси Северной.
– Нам надо день и ночь Господа молить, чтобы он объединил всех православных христиан и избавил нас от жестокой братоубийственной розни, – говорил епископ Порфирий. – Ты вот, Евпатий Львович, сам помнишь, как безразличны были к нашим бедам великие князья земель владимирских, так и теперь безразличны здесь к бедам, на вас обрушившимся. Я хотел бы помочь, но как, если стоит Михаилу Всеволодовичу увести свою дружину, как тут же на его удел коршуном бросится Ярослав Всеволодович киевский, брат владимирского князя Юрия Всеволодовича? И какая разница, что сестра Михаила Черниговского княгиня Агафья – супруга великого князя владимирского? Чует мое сердце, что Господь пошлет нам испытания, которое мы сможем преодолеть, только когда станем поистине одним народом! А коли не станем, то истребят нас вороги, будь то монголы, литовцы или еще какие иноплеменники.
– Ты мудро говоришь, владыко, но сам вмешаться не можешь. Так вот повсюду и происходит. Все все понимают как люди православные, но как мужи, властью облеченные, делают иначе.
Епископ ничего не ответил боярину Евпатию, но тот понял, что старцу тоже горько от этого. Было уже очень поздно, а утром надо было пойти на богослужение, и поэтому боярин Евпатий поклонился епископу и направился в свою келью.
Оборона Пронска
Боярин Константин Романович Мороз был уже пожилым человеком. Не мог он, надев доспехи, идти вместе с князем на поле брани, и посему именно на него и был оставлен город Пронск, удел князя Олега Ингварьевича Красного.
Константин Романович отправил вместе с князем на рать двух своих сынов. Весть об ужасном поражении на реке Воронеж потрясла боярина, но тот решил, что, раз не знает точно, приняли ли его сыны смерть в бою, значит, не будет их хоронить раньше времени. Впрочем, это была не единственная страшная весть.
Орда двигалась к Пронску. Чтобы не думать о том, живы ли его сыны, боярин приказал собраться всем именитым людям, чтобы вместе решить, что делать.
Получилось так, что в тереме боярина Константина Романовича Мороза собрались лишь одни старики. Все молодые ушли с князем на рать.
– Ну чего делать-то будем? – спросил у них боярин Константин Романович. – Сила вражья огромна. Будем в осаде сидеть и князя Олега ждать или выйдем в чисто поле?
– А ты это, боярин Константин Романович, намеренно такой выбор ставишь, чтобы иного мы не сделали? Ясно же, что выйти в поле смерть, а в осаде, может, и отсидимся. Сколько степняков-то идет? Сказывали, сорок тысяч.
– Ну, боярин Михаил Дмитриевич, прав ты, – сказал боярин Константин Романович, словно и не услышал язвительный тон Михаила, – раз в поле нам супротив них не выстоять, то будем в осаде отсиживаться. Запасов еды у нас до весны, так что с голоду не помрем. Людей только маловато. Меньше ста воинов. Но, Господь даст, они нас штурмом брать не станут.
Рать монголов показалась под Пронском на следующий день. Никто из прончан не видел такого большого воинства. Монголы послали всадника к стенам города.
– Урусы, ваши князья разбиты и пленены. Сдавайтесь, и вы, потеряв все богатства, сохраните свои животы.
Старики поняли, что против такой мощи им не выстоять.
– Ну чего, Константин Романович, – сказал Михаил Дмитриевич, – выйдем с тобой за стены?
– Да как-то охота пропала. Но что же нам, без боя сдаваться?
– Да какое там без боя. Пусть басурмане, прежде чем речи такие вести, нас с тобой в могилу отправят. Вот я всю жизнь смотрю на тебя, боярин Константин Романович, и думаю, что ты за человек? Изворотливый, но глупый, прости за откровенность, а у князя в почете. А я и умен, и честен, а он всегда мимо меня кубки посылает да на пиру уважением не балует. Вот перед смертью скажи мне, боярин, почему так?
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65
