Вильгельма привлекала спартанская простота, характерная для прусской армии того времени: вареные яйца и картошка — в полдень, суп, жаркое, сыр и фрукты — на обед (довольно поздний, в пять часов вечера). Пудинг — только по воскресеньям и в праздники. Игристое вино — по случаю дня рождения офицера или после парада. Вечером — карты (вист, пикет, скат), шахматы, бильярд, и, наконец, скромный ужин: бутерброд с пивом. Во время одной из пивных вечеринок принц познакомился с Марком Твеном. Особого впечатления тот на Вильгельма не произвел — он посчитал писателя скучным. Марк Твен, видимо, именно тогда придумывал свою знаменитую юмореску о своеобразных свойствах немецкого языка.
Привлекала Вильгельма не столько служебная рутина, сколько общение с офицерами, выходцами из семей добропорядочных помещиков-юнкеров. Для многих из них будущий кайзер был чем-то вроде идола, и атмосфера всеобщего преклонения, бесспорно, была приятна принцу. С большим достоинством держал себя капитан Адольф фон Бюлов, брат будущего канцлера и с 1879 года — личный адъютант Вильгельма. Именно влиянием Бюлова следует объяснить столь быстрое превращение Вильгельма в типичного вояку-пруссака. Из головы принца быстро и бесследно выветрилось все то, что пытались в нее вложить Хинцпетер и мать-англофилка. Бюлов руководствовался набором простых принципов: корона — источник высшей власти, парламент — нечто, чему не следует доверять, будущее Германии — в связях с Веной и Санкт-Петербургом, чем и должна заниматься германская дипломатия. Бюлов, правда, считал, что принц его не вполне понимал, так как имел «мозги незрелого подростка».
22 марта 1880 года, вскоре после помолвки с Доной, Вильгельму было присвоено звание капитана. В конце месяца он получил в командование Вторую роту своего батальона. (Более почетное назначение — командование Первой ротой — заставило себя ждать.) В октябре Вильгельм вновь в Великобритании вместе с Доной — вероятно, семья решила, что так жених и невеста лучше узнают друг друга. Время проходило не только в визитах. В театре Вильгельм видел пьесы Генри Ирвинга. Дядя Коннаут устроил ему посещение арсенала гвардии в Олдершоте. Двоюродный брат Эдуард Веймарский, начальник гарнизона в Портсмуте, продемонстрировал принцу только что спущенный на воду новый броненосец водоизмещением в 11 400 тонн — самый большой военный корабль того времени. По возвращении в Виндзор Вильгельм посетил казармы шотландских гвардейцев и был восхищен тем, что он там увидел: «Все очень просто, можно сказать, по-спартански; царит образцовый порядок и безукоризненная чистота». Принцу очень понравилось обмундирование гвардейцев, по его мнению, к началу Первой мировой войны британская армия имела «лучшую форму в мире».
В прусской армии многие офицеры за все годы службы не могли получить звание выше лейтенантского. Вильгельм продвигался вверх по служебной лестнице относительно быстро; однако ко времени своего бракосочетания с Доной, 27 февраля 1881 года, он был всего лишь командиром Первой лейб-гвардейской роты. За день до свадьбы его рота церемониальным маршем прошла перед своей будущей «матушкой». Толпа, собравшаяся главным образом, чтобы поглазеть на невесту наследника, разразилась аплодисментами гвардейцам и их молодому командиру. Когда карета с Доной прибыла к помещению замка, рота четко взяла на караул.
Торжества по случаю бракосочетания Вильгельма и Доны стали поводом для демонстрации единения «старой Пруссии и новой Германии». Случился и казус — среди колонны гильдии мясников, которая возглавляла праздничное шествие, каким-то образом оказался транспарант с рекламой швейных машин Зингера. В Белом зале Берлинского замка состоялся традиционный танец с факелами, во время которого по древнему обычаю с невесты нужно было сорвать подвязку, а затем, разорванную на кусочки, раздать присутствующим. В этот раз лоскутки, символизирующие кусочки подвязки, были заготовлены заранее, причем на каждом были вышиты дата и имя того, кому он предназначался.
Молодоженам отвели собственную резиденцию — Мраморный дворец. Небольшой, элегантный дворец у озера Хайлигерзее ранее принадлежал Фридриху Вильгельму II и имел, по мнению принца, большое преимущество — был расположен на достаточном удалении от Нового Дворца, где жили родители. Это создавало определенную гарантию, что они не будут вмешиваться в дела молодой семьи. Интерьер дворца был довольно скромным: он строился правителями маленькой Пруссии, а не правителями Германской империи — имел множество мелких комнатушек, альковов и чуланчиков, однако помещения, куда смогли бы поместиться все свадебные подарки, найти удалось с трудом. Некоторые пришлось отдать в Музей художественных промыслов, в том числе серебряный сервиз — коллективный дар от девяти десятков немецких городов. 16 сентября 1881 года Вильгельм стал майором гвардейского гусарского полка, что вызвало ревнивые чувства со стороны Фрица: он получил заветную гусарскую форму в гораздо более зрелом возрасте.
Прусская принцесса Дона скоро приобрела репутацию викторианки и жеманной ханжи. Она буквально взвивалась, стоило ей почуять «аморальность», и вынудила уйти в отставку интенданта королевских театров за то, что одна актриса появилась на сцене в неприличной, по мнению Доны, одежде. «Саломею» Рихарда Штрауса она назвала «богопротивным» зрелищем, безуспешно пыталась постановку запретить и заявила, что, пока Вильгельм правит страной, композитор может не рассчитывать на монаршее покровительство.
В 1882 году у Вильгельма и Доны родился первый ребенок, которого окрестили Вильгельмом, к неудовольствию Викки, — она хотела дать младенцу имя Фридрих. Дона ответственно отнеслась к миссии продолжения королевского рода и подарила супругу и стране шестерых сыновей и дочь — любимицу отца.
Следующее по времени августейшее бракосочетание состоялось в Вене в мае того же года. Женихом был наследник австрийского престола. Вильгельм с Доной остановились в небольшом, построенном в стиле барокко дворце Кайзерштекль, расположенном в Шенбруннском парке. Немецкому гостю было присвоено звание полковника свиты Тридцать четвертого, «короля Прусского» полка. Он снова увидел Сисси — «все еще красивую и величественную». Тщательно разработанный церемониал занял столько времени, что прибывший из Лондона принц Уэльский, «дядя Берти», стал демонстративно проявлять признаки нетерпения. Наконец гости были приглашены к столу, и главным блюдом было любимое кушанье Франца Иосифа — тушеная говядина. Тогда Вильгельм познакомился с Францем Фердинандом, который стал наследником австрийского престола после самоубийства Рудольфа.
Рудольф никогда не разделял взглядов Вильгельма, хотя последний понял это слишком поздно. В течение нескольких лет, до 1887 года, он выбалтывал австрийскому «другу» то, что не следовало бы. Рудольф не обещал немецкому принцу соблюдать конфиденциальность, и содержание их бесед моментально становилось известным в Вене. В 1883 году Вильгельм неразумно делился с Рудольфом своими экстремистскими идеями по поводу государственных дел. Тот суммировал свои берлинские впечатления: «Несмотря на свою юность, Вильгельм — уже сложившийся юнкер-реакционер. О парламенте он отзывается как о „свином хлеве“, о депутатах оппозиции как о „собаках, которых надо публично выпороть“». Рудольф был в курсе «оригинального» и, к счастью, неосуществленного плана немецкого принца — он собирался подговорить группу своих унтер-офицеров, чтобы те устроили темную лидеру либералов Ойгену Рихтеру.
