Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 90
Концепция непорочного рождения вполне укладывается в рамки архаичнейшего богомудрия религии Великой Богини — религии, гораздо более древней, нежели античные культы (у греков Латона рождает детей от «патриархального» Зевса). Само имя Латоны (Лато, Лето), по мнению А. Ф. Лосева, восходит к догреческим древнеанатолийским корням, к ликийскому lada, жена, мать. А значит, и алхимический «миф Латоны» может восходить к тому догреческому, «пеласгийскому» или аркадийскому герметизму, о котором писал Ф. Ф. Зелинский, — разумеется, через позднеэллинистическую редакцию. Что же касается гиперборейской символики самого слова «Аркадия», то об этом уже говорилось выше.
Наверное, можно рискнуть и дополнить алхимический миф Латоны некоторыми еще более древними по происхождению родственными образами и лингвистическими параллелями. Конечно, они нуждаются в специальной проработке. Однако, если апеллировать к некоему архаичному мифологическому субстрату, общему для всех этих образов, то обращают на себя внимание следующие аналогии.
Античная Латона рождает детей на острове Делос (Δηλος). Этот остров, кстати, еще в теософии XIX века ставится в соответствие с полярным материком Гипербореей; в свете рассматриваемого здесь полярного алхимического символизма это сопоставление получает дополнительное обоснование (разумеется, в сфере сакральной, а не эмпирической географии). К борейскому языковому (и мифологическому) субстрату предположительно можно возвести и название «крайней» северной земли Туле (Θουλη) античных мифов.
Если этот субстрат соотносится с культурной общностью гиперборейской протоцивилизации, то идеальная с точки зрения полярного символизма параллель нашему алхимическому мифу обнаруживается в космологии енисейских кетов. Полярный Центр Мира (и земного, и небесного) они обозначали словом «тыль». Более того, в мировосприятии кетов абсолютно любое порождение Земли-Матери имеет свой «тыль» (букв. пупок), благодаря чему все они, как пуповиной, связаны с Пупом Земли, Центром Мира, которому в вертикальной схеме мироздания соответствует Пуп Неба — Полярная Звезда.
Но ведь и в полярном алхимическом мифе у Адепта есть «индивидуальный Магнит», обязанный своими магнетическими свойствами «центру, изобилующему Солью» (Филалет); именно благодаря этому центру Адепт оказывается в состоянии сориентироваться на Полярную Звезду и начать мистическое паломничество, дабы стяжать «Герметическое Золото» из «Соли Мира».
Согласно одной из работ известного алхимика Генриха Кунрата (ок. 1560–1605), Соль тождественна «убеленному Lato»; получается, что «убеление» Латоны в душе Адепта нужно для того, чтобы его Магнит, исполнившись «Философической Соли», указал ему Полярную Звезду. Этой духовной практике посвящен трактат Христиана Бальдевайна (конец XVII века) «Герметическое Золото Высшее и Низшее»; из этого трактата следует, что в огне сердца вырабатывается «Дух Соли», который представляет собою тайную обитель «Небесного Духа» или Мировой Души (ср. «Сталь» Филалета). «Очищение Небесного» тем же огнем («убеление» Латоны? закалка «Стали»?) позволяет увидеть образ Бога (ср. Звезда Рождества, Полярная Звезда мистического паломничества у Филалета).
При всей терминологической сложности полярного алхимического мифа, его концептуальное сходство с простым по форме енисейским мифом — поистине удивительное, ведь любое прямое заимствование тут практически исключено. Скорее, перед нами действительно некая субстратная мифологема, к которой, по-видимому, восходит и тот момент в духовно-алхимической практике даосов Древнего Китая, когда Адепт сосредоточивал внутреннее зрение на Полярной Звезде, чтобы установилась связь между ее астральным божеством и его аналогом в микрокосме Адепта.
Все это имеет отношение к сакральной географии и сакральной астрономии, к вербальному обозначению Полярного Центра, название которого, применительно к гиперборейскому субстрату, приобретает вид *TVLV или *DVLV. Помимо приведенных примеров, наверное, правомерно будет упомянуть здесь диалектное русское слово «тулб» — «скрытое, недоступное место», — не противоречащее смыслу мифологемы сакрального Полюса. Иногда в этом же ряду упоминают топоним «Тула», в России и в Древней Америке, однако следует признать, что сходство в данном случае может быть лишь внешним, поскольку точная этимология (а значит, и семантика) этих названий в настоящее время неизвестна.
Но ведь и теоним Lato, Латона нетрудно соотнести с этим же субстратным корнем — с учетом перестановки согласных, вполне вероятной даже в синхроническом «срезе» (ср., например, в русском: «ладонь» и «долонь, длань»). Можно также указать, в дополнение к вышеупомянутой параллели с древнеанатолийским словом lada — «жена, мать», что существует целый пласт славянской лексики, устойчиво связанной с идеей брачного союза (даже если отвлечься от дискуссии о реальном бытовании теонима «Лада» у того или иного славянского народа).
Естественно, в субстратную связь с «полярно-алхимической» Латоной можно поставить и кавказскую Дали — образ, несомненно, восходящий к архаичнейшим культам Великой Богини и, по-видимому, свойственный в прошлом не только картвельским, но и северокавказским народам. В принципе, это обстоятельство может отодвигать предполагаемый субстрат в эпоху более раннюю, нежели ностратическая. С тем же субстратным корнем можно связать и такие сакральные слова, как афразийское, семито-хамитское по происхождению слово «ладан» и алтайское altan, altun (золотой; ср. золотые волосы богини Дали). В спектр этих лексем попадает и известное индоевропейское слово, передающее идею плавания (чрезвычайно важную для полярного алхимического мифа): русское «ладья, лодья»; старославянское «алъдии»; балтское aldija; древнеисландское aldon и т. д..
Вот только можно ли использовать подобные выкладки для датировки праистоков полярного мифа алхимической традиции? Контраргументы тут очевидны. Когда люди начали пользоваться Магнитом, вокруг которого, пусть в качестве символа, строится исследуемый миф? Даже если допустить, что компас был изобретен не в эпоху Крестовых походов (как нередко считают), а значительно раньше (это подтверждается археологическими данными, прежде всего по Китаю и Центральной Америке), то в любом случае это должна быть эпоха металла, железный век. Но тогда о каком палеолитическом субстрате может идти речь?
Впрочем, полярный «миф Латоны» изначально мог и не быть связан со «Сталью» и «Магнитом», хотя магнетит и метеоритное железо известны людям очень давно. М. Элиаде в своей работе «Вавилонская космология и алхимия» пишет, что «первобытный человек узнал и использовал метеоритное железо раньше ископаемых металлов. Эскимосы и в наши дни употребляют метеоритное железо, которое обрабатывают каменными орудиями». Думается, эту ситуацию можно экстраполировать и на более древние эпохи. Тем более что все, о чем шла речь в этой главе, — не единственное указание на существование алхимической символики во времена гиперборейской протоцивилизации.
Речь идет о других сопоставлениях из области сравнительной мифологии. Конечно, они в принципе менее убедительны и «строги», нежели выкладки сравнительного языкознания (мифологическая лексика легко заимствуется), но в данном случае мы апеллируем к свидетельствам культур, столь же далеких друг от друга, как мифология енисейских кетов и трактаты Иринея Филалета.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 90
