Кто-то энергично тряс меня за плечо. Я с трудом поднялась и села на диване. Голова шла кругом.
— Ну, слава богу, — произнес незнакомый голос, — а то это было уже похоже на падучую.
Падучая? Эпилепсия? Я моргала спросонья, ничего не понимая, и видела перед собой только пару незнакомых карих глаз, глядевших на меня с явным упреком.
— Ну, давай, дружочек, приходи в себя, милая. Или милый? — глаза смерили меня с ног до головы. — Чудной костюм. Но на балах Ее Величества бывают и чуднее.
Да что происходит-то?!
— Черт. Не успели. Она идет.
Послышались шум, голоса, собралась какая-то компания. Я пыталась разглядеть, что творится вокруг, но видела пока только ноги вошедших и тех двоих, кто меня нашел. Мраморный пол. Белый и красный. Огромное количество тканей различных цветов и оттенков. Ткани оказались юбками и платьями. Юбки были широченные, многослойные, вверху переходили в узкие корсеты. Целое общество дам в одеяниях эпохи рококо! Я сидела на полу с открытым ртом и не могла прийти в себя.
Одна из женщин остановилась прямо передо мной, пристально меня рассматривая. Прочие встали на шаг позади нее.
— Что это такое? — произнесла дама высоким голосом. Ее слова прозвучали царственно и повелительно.
Должно быть, я являла собой жалкое и отталкивающее зрелище. Меня разглядывали как редкостное животное или насекомое, которое вызывает одновременно и отвращение, и удивление. Потертые старые джинсы, конечно, убого смотрелись среди этой роскоши.
— Простите, мадам… Она или он… мы подумали… вчера был маскарад… костюмированный бал…
Глаза дамы обдали обоих мужчин, нашедших меня, холодом.
— Определенно нет. Неужели кто-либо дерзнул бы предстать перед Его Величеством в подобным виде?
Его Величество? Мой бедный мозг едва не взорвался, пытаясь сложить одно с другим, пока наконец мраморный пол и юбки в стиле рококо, как пазл, не сошлись в одну картинку.
— Версаль! Королевский двор! — выговорила я.
Я с трудом поднялась на ноги. Серые глаза царственной дамы, не отрываясь, следили за моими движениями. Кто бы это мог быть? Ничье имя не приходило в голову.
— Хотя бы это она знает, — бросила дама, — откуда она взялась? Как сюда попала?
Ответа не последовало. Все молчали, беззастенчиво меня разглядывая. И тут вдруг я поняла, что дама обращается напрямую ко мне, просто разговаривает со мной в третьем лице!
— Ей бы самой хотелось знать, как она здесь оказалась, — промямлила я. — Но, если мы и вправду в Версале, не знаком ли вам Ли Фитцмор? В смысле, Леандер Фитцмор?
Ох, как заблестели глаза у всех дам! Понятно, они знают Фитцмора. Сразу видно.
— Откуда она его знает? — тем же снисходительно-повелительным тоном осведомилась дама в центре.
— Он мой брат, — быстро соврала я.
Она с недоверием оглядела мой костюм и лицо.
— Она на него совсем не похожа, — резко бросила дама безо всякой деликатности, — как ее имя?
— Фелисити. Фелисити Морган.
— А что это на ней надето? — дама одним только движением подбородка указала на мои джинсы.
— Я в этом проснулась, — ответила я и даже не солгала.
— Пусть она переоденется и через час явится ко мне, — приказала сероглазая дама, нахмурив лоб, — мадам де Полиньяк?
Вперед вышла дама в зеленом платье.
— Разъясните ей необходимый этикет и проследите, чтобы ее прилично одели, — прозвучал приказ.
Мадам де Полиньяк присела в манерном поклоне. Сероглазая дама, не дожидаясь ответа, прошествовала далее, шурша юбками. Свита последовала за ней, в том числе двое молодых людей, которые меня нашли.
Со мной осталась лишь одна молодая дама. На вид лет двадцати, красивая и улыбающаяся, но в улыбке ее скользила издевка, и вся моя несуразная фигура ее, очевидно, очень забавляла.
— Так, так, — заговорила фрейлина, — стоит нашей королеве услышать имя Фитцмор, как она готова забыть даже мсье фон Ферзена.[8]
Королева? Так это сама Мария-Антуанетта![9] Ну, конечно! Теперь понятно, откуда и холодный взгляд серых глаз, и повелительный тон, и величественный жест. Королева с колыбели! Совсем как наша. Но и Мария-Антуанетта тает от одного имени Фитцмора.
— Вас это удивляет? — спросила я у фрейлины.
— Нет, меня удивляет не это, — усмехнулась дама. — Ли всегда утверждал, что он единственный ребенок своих родителей, зато рассказывал о своей невесте по имени Фелисити.
ПРИ ВЕРСАЛЬСКОМ ДВОРЕ
Иоланда де Полиньяк позаботилась о том, чтобы меня одели в платье по моде и взбили локоны, как у придворных дам. Корсет зашнуровали так туго, что я едва могла дышать. Но мадам де Полиньяк была в восторге.
— Как, однако, жаль скрывать красивые ноги под этими юбками! — сокрушалась она. — Эти ваши брюки, они просто восхитительны! Они так удачно подчеркивают некоторые места и облегают фигуру!
Я слушала ее вполуха. Меня беспокоили мои волосы, которые парикмахер нещадно жег железными щипцами для завивки. Флоренс бы его убила!
— Что это за вещица? — Иоланда с интересом разглядывала мой мобильный телефон, вертя его на ладони.
Мобильный! А вдруг я могу дозвониться до Ли? На экране светился значок: пришли новые СМС. Должно быть, упали, еще когда я была у Джейдена. В Версале восемнадцатого века, разумеется, нет мобильной связи.
Сообщение гласило: «Твой красавчик не сможет тебя защитить». Номер не определился.
Красавчик? Это что, Ли? Не может быть. Сообщение пришло только… Уже вчера, надо полагать? Или позавчера? Не знаю, сколько времени прошло после караоке-вечеринки у Джейдена. И что только злодей Кори подмешал в коктейль? Мне до сих пор кажется, будто мое тело существует отдельно от сознания. Даже просто не шататься уже требует огромных усилий и концентрации. Может быть, неизвестный автор СМС видел меня вчера в кафе с Эмоном. В последнее время я встречалась только с этим красавчиком. Но разве Джереми не обещал разобраться с историей, в которую попал мой брат?
