На показанных далее столь же темных и зернистых кадрах виднелась парочка, целующаяся у входа в дом. Скорость была снижена настолько, что Куколка могла рассмотреть, как движутся навстречу друг другу закрывающиеся дверные створки. Затем – видимо, с помощью неких сложных цифровых технологий – операторам удалось высветить на темном фоне лица целующихся.
«Пока еще, правда, не ясно, – продолжал комментатор, – кто эта женщина».
У Куколки мгновенно пересохло во рту. Ибо в мужчине она узнала Тарика. А в женщине… Неизвестной женщиной была она сама!
30
Сперва Куколка восприняла увиденное именно так, как всегда воспринимала то, что казалось ей глупым, неприятным, неуместным или попросту мешало ей в жизни: отмела как нечто неразумное и совершенно иррелевантное. В конце концов, все это обычная журналистская брехня; та чушь, которую выдают за реальные факты скандальные теле- и радиоведущие и даже некоторые политики. Даже если это и имеет какое-то отношение к их миру, то к ее, Куколки, миру оно ни малейшего отношения не имеет! И в голову ей пришла отличная мысль: надо отнестись к этой истории как к чему-то забавному, несерьезному, которое возникло из ничего и вскоре вновь обратится в ничто. Во всяком случае, серьезно к этому ни в коем случае относиться нельзя. И Куколка заставила себя улыбнуться, а потом и рассмеяться. Ах, какая шутка!
«Вы почувствуете прилив сил, поддерживая кожу в тонусе!» – сообщил телевизор с легким американским акцентом. Воспользовавшись рекламной паузой, Куколка встала, налила себе чистой водки «Зубровка», чокнулась с невидимым партнером, выпила и налила еще. «А все-таки немного неприятно сознавать, – думала она, – что ты спала с террористом, даже если это такой классный парень, как Тарик».
И Куколка решила позвонить Уайлдер. Она кое-что рассказала ей о своих приключениях, хотя и не все, но подруга, голос которой звучал устало и как-то не слишком заинтересованно, посоветовала Куколке не волноваться.
– Все это вскоре ветром унесет, Джина, – сказала Уайлдер. Она всегда называла Куколку ее настоящим именем. – И жизнь покатится дальше, как обычно. Знаешь что, ты сейчас постарайся сосредоточиться на чем-нибудь хорошем, а где-нибудь через годик мы с тобой выпьем, вспомним, как однажды ты познакомилась на пляже с горячим парнем и в результате на пять минут превратилась в террористку, и дружно над этой забавной историей посмеемся.
«Да, – подумала Куколка, – может, даже и не через год, а всего через пару дней все это закончится и будет восприниматься просто как глупая шутка».
– В общем, не волнуйся, – заверила Уайлдер, прежде чем повесить трубку. – Из списков подозреваемых тебя очень скоро исключат. Но не забудь мне напомнить, чтобы я пришла на вечеринку, которую ты устроишь по этому поводу.
Куколка снова улеглась на диван и вскоре задремала. Проснувшись, она включила телевизор, но сперва не нашла там ничего интересного, а потом наткнулась на очередную демонстрацию тех же кадров, снятых камерой наружного наблюдения, но теперь увеличение было таким, что их с Тариком искаженные лица заполняли весь экран.
«В полиции опасаются, – вещал диктор, – что двое террористов, которым сегодня днем удалось уйти от облавы, организованной в Поттс-Пойнт, могут в любой день нанести удар в каком-нибудь другом районе Сиднея».
Куколка быстро переключилась на соседний канал, а потом и вовсе выключила телевизор, врубив музыку на полную мощность. Передавали что-то из репертуара австралийской рок-группы Cat Empire, но и музыку Куколке слушать не хотелось, она выключила ее и снова включила телевизор. Она очень старалась следовать совету Уайлдер, но у нее как-то не очень получалось; не могла она просто сосредоточиться на чем-то хорошем, и слова подруги насчет того, что все это вскоре ветром унесет, звучали как самое обыкновенное затасканное клише. Даже, пожалуй, лживое. Думая об этом, она не только не могла успокоиться, но и все сильней нервничала.
Она выключила телевизор. Теперь она уже с трудом подавляла охватывавшую ее панику, тщетно пыталась отыскать в памяти какие-нибудь такие слова, которые смогли бы ее поддержать – так тонущий человек из последних сил цепляется за обломки корабля. Но никаких обнадеживающих слов не находилось. И не было никакой надежды, что все это действительно вскоре кончится. Было лишь неясное ощущение, что в ее жизнь, внезапно и неведомым образом изменившуюся, вторглось нечто ужасное, и теперь эта ее жизнь никогда уж больше не будет такой, как прежде.
31
Куколка снова позвонила подруге.
– Уайлдер… – начала она и умолкла, не зная, что сказать еще. Потом все же спросила: – Можно к тебе приехать? – Не могла же она просто признаться в том, что ей страшно? Это было бы просто смешно. Да и чего ей бояться? Конечно же, она не боится… – Нет, нет, ничего страшного. Просто мне сейчас что-то не хочется одной оставаться.
Перед уходом она переоделась. Открыв шкаф, она некоторое время тупо смотрела на старое черное платье от Prada, которое никогда особенно не любила: оно казалось ей чересчур приличным и совсем не привлекало внимания. Затем надела это платье и вышла из дома.
Поймав такси, она доехала прямо до того обшарпанного кирпичного домика в Редферне, который Уайлдер снимала все то время, что они с Куколкой были знакомы. «Все это скоро пройдет», – уговаривала она себя, направляясь к настежь распахнутой входной двери, которую Уайлдер всегда держала открытой, чтобы дом лучше проветривался. Куколка вспомнила, сколько всякого дерьма ей пришлось разгребать за свою недолгую жизнь, и решила, что в сравнении с этим нынешние события – самая настоящая ерунда.
Она вошла в дом и, пройдя по узкому коридору, оказалась в его задней части, где в небольшой пристройке Уайлдер устроила кухню-гостиную. Подруга была там – лежала на старом красном кожаном диване в черном бюстгальтере от купальника и коротенькой джинсовой юбчонке и читала каталог Freedom Furniture.
– Ох, слава богу, это ты, Джина, – сказала Уайлдер. – Я просто умираю от жары.
Рядом с ней стояла банка с готовым коктейлем «джин-энд-тоник»; она поднесла напиток к губам, сделала глоток, помолчала и спросила:
– Ты ведь поиграешь с Максом, да? Кстати, а меня ты вчера видела? Теперь спина просто разламывается – намахалась треклятым пенисом, точно бейсбольной битой. Просто замучилась с этим дурацким муляжом. Ничего удивительного, что мужчины вечно стонут…
В эту секунду из комнаты Макса донесся пронзительный вопль, и Уайлдер сказала:
– Вот, всего час назад я его от отца забрала, а он все равно желает только играть, и все. Ну а мне больше всего умереть хочется.
Мальчик, одетый в нижнюю часть костюма Спайдермена, нерешительно просунул светловолосую голову в приоткрытую дверь, увидел Куколку, просиял и стремглав бросился к ней на шею.
– Макси! – вскричала Куколка, обнимая его и кружась с ним по комнате. – Ты же у нас скоро совсем большим будешь! До твоего дня рождения чуть-чуть осталось! Сколько же тебе стукнет?
