Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 37
И когда другие рыцари Ренье Тритского увидели все это, те, кто не был так близок к нему, тоже покинули его, не испытывая стыда, и около восьмидесяти рыцарей двинулись другой дорогой. Ренье Тритский и немного его людей были окружены греками со всех сторон. Фактически в Филиппополе и в Станимаке при нем оставалось не более пятнадцати рыцарей, хотя Станимак был очень мощным замком, в котором Ренье де Трит затем длительное время подвергался осаде.
Глава 16. Осада Адрианополя (март–апрель 1205 года)
А теперь от Ренье Тритского вернемся к императору Балдуину, которого мы оставили в Константинополе очень встревоженным и обеспокоенным. С ним было лишь небольшое количество людей. Он ожидал прибытия с другой стороны пролива своего брата Анри и его войск. Первыми явились люди из Никомедии: Макэр де Сент-Менеу, Матье де Валенку и Робер де Ронсуа, приведя с собой около сотни рыцарей.
Когда император увидел их, он очень обрадовался. Посоветовавшись с графом Луи Блуаским и Шартрским, он принял решение оставить Константинополь и со всеми людьми, сколько у них имеется, идти вслед за Жоффруа де Виллардуэном, который вышел несколько раньше. Увы! Какая жалость, что они не дождались, пока люди с другой стороны пролива не присоединились к ним. Ведь у них было слишком мало людей, чтобы справляться с опасностями такого похода.
Они вышли из Константинополя, примерно сто сорок рыцарей, и скакали день за днем, пока не прибыли в замок Никитца, где расположился маршал Жоффруа. Ночью они провели общий совет, после которого решили утром двинуться к Адрианополю, встать перед ним лагерем и на следующий день приступить к осаде. Из тех людей, которые у них имелись, они и составили свои боевые отряды.
На следующее утро, едва только встало солнце, они, как договорились, прибыли к Адрианополю и встали перед городом. Они убедились, что тот сильно укреплен, и на башнях и стенах узрели знамена Иоханнитцы, царя Валахии и Болгарии. Город действительно был силен, богат, с большим населением. Со своим небольшим количеством людей наши силы попробовали штурмовать двое ворот города. Был вторник шестой недели Великого поста перед Вербным воскресеньем. Они стояли перед городом три дня, полные озабоченности из-за малого числа людей.
В этих сложных обстоятельствах к ним на помощь прибыл Энрико Дандоло, дож Венеции; но хотя он был очень стар и слеп, все же привел с собой всех, кого только мог, примерно столько же, сколько пришло с императором Балдуином и графом Луи. Венецианцы встали лагерем перед одними из ворот. На другой день к ним присоединился и отряд конных сержантов. (Если бы только они как воины были бы чуть получше, но это выяснилось потом!) У нас было мало съестного, потому что купцы не могли следовать за нашими силами; мы же не могли сами добывать себе провизию, поскольку вокруг было столько греков, что никто не осмеливался отъехать от лагеря. А тем временем король Иоханнитца с огромным войском пошел на помощь Адрианополю; он привел с собой не только валахов и болгар, но и чуть ли не четырнадцать тысяч куманов (половцев. – Ред.), которые никогда не были крещены.
Из-за нехватки продовольствия граф Луи Блуаский и Шартрский в Вербное воскресенье отправился раздобыть провизии. С ним двинулись Этьен, брат графа Першского, Рено де Монмирай, брат графа Эрве де Невера, Эрве дю Шатель и более половины всего войска из лагеря. Они приблизились к замку, именуемому Пеутца, в котором стоял большой гарнизон греков, и предприняли отчаянную попытку взять его штурмом. Но успеха они не добились и вернулись из экспедиции с пустыми руками. На протяжении недели обоих праздников Пасхи крестоносцы оставались на месте, сооружая из брусьев различные осадные машины, и посылали саперов, чтобы те сделали подкоп под стены и обрушили их. В таких условиях они под Адрианополем отпраздновали Пасху. В войске было очень мало людей, да и тех было нечем кормить.
Тогда пришла весть, что болгарский царь идет на них, чтобы деблокировать город. Крестоносцы, со своей стороны, подготовились встретить его, и было решено, что маршал Жоффруа и Манассье де л’Иль останутся оборонять лагерь, а император Балдуин и все другие выступят против Иоханнитцы, если возникнет угроза нападения с его стороны.
Армия оставалась в тревожном ожидании до среды Светлой седмицы (Пасхальной недели). Иоханнитца подошел так близко, что расположился всего в пяти лье от нас. Он выслал своих куманов к нашему лагерю, где раздался призыв к оружию; наши в беспорядке высыпали из лагеря и преследовали куманов добрую лигу, а то и больше. Это был глупый поступок с их стороны, потому что, когда они захотели повернуть назад, куманы осыпали их дождем стрел и ранили многих лошадей.
Когда наши, наконец, вернулись, император Балдуин созвал в своем шатре сеньоров. Они обсудили этот инцидент и признали, что действовали очень неумно, со столь легким вооружением пустившись преследовать врагов. Итог совета был таков: если Иоханнитца снова нападет на них, то они выйдут и встанут строем перед своим лагерем ждать его приближения и не тронутся оттуда. Всем войскам было объявлено, чтобы никто не вздумал в нарушение этого приказа проявлять инициативу, какой бы шум, какие бы призывы к оружию они ни услышали бы. Маршал Жоффруа и Манассье де л’Иль будут охранять лагерь со стороны города.
Прошла ночь. Наступило утро четверга Светлой седмицы. Войска, выслушав обедню, отправились поесть. Куманы появились, чтобы напасть на наши палатки, и, услышав их вопли, все схватились за оружие и в боевом порядке, как и было оговорено, вышли из лагеря.
Первым со своим отрядом вышел граф Луи. Он начал преследовать куманов и послал гонца к императору Балдуину, чтобы тот последовал за ним. Увы! Как же плохо наша армия соблюдала порядок действий, о котором шла речь накануне вечером. Вместо того чтобы оставаться при лагере, они почти два лье преследовали куманов и какое-то время гнали их перед собой. Но наконец куманы, в свою очередь, развернулись и бросились на них, крича и стреляя из луков.
Так уж получилось, что в нашей армии были отряды, состоявшие из воинов, которые еще не получили звания рыцарей. Они не очень хорошо знали ратное дело, впали в панику и дрогнули. Граф Луи, который первым вступил в бой, получил две тяжелые раны. Куманы и валахи (прежде всего болгары. – Ред.) начали теснить наших. Граф упал с коня, но один из его рыцарей, Жан Фриэзский, спешился и помог ему сесть в седло. Многие из людей графа Луи говорили ему: «Мессир, возвращайтесь в лагерь, ведь вы серьезно ранены». Но он всегда отвечал: «Господь Бог не простит, если меня когда-нибудь упрекнут, что я бежал с поля боя и оставил своего императора».
Император, у которого хватало дел вокруг, созвал своих людей и сказал им, что он, со своей стороны, никогда не покинет поле боя и чтобы они оставались при нем. Те, которые были при этом, свидетельствуют, что никогда еще ни один рыцарь не защищался столь отважно.
Долго продолжалась эта битва. Были такие, кто доблестно сражался, и другие, кто бежал. Наконец – ведь Бог допускает неудачи – французы были разбиты. Там, на поле битвы, остались император Балдуин, который ни за что не хотел бежать, и граф Луи. Император был взят живым, а граф Луи остался среди мертвых.
Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 37
