В тот вечер Гитлер должен был выступать в Радольфцеле. В Фридрихсхафене, где нам предстояло совершить посадку, радиостанция не работала из-за отсутствия обслуживающего персонала. Мне пришлось прокладывать курс по компасу. Когда сгустилась тьма, по моим расчетам, мы должны были находиться над озером Констанц. Я летел так низко, что мог видеть гребни волн. Мы кружили в течение десяти минут, но я не мог найти аэродром. Посылаемые нами световые сигналы оставались без ответа с земли. Над аэродромом висело два зеленых сигнальных огня, и я пошел на посадку между ними. Я снизился, включил свои собственные опознавательные огни на двух крыльях и, заходя на посадку, прошел всего в нескольких метрах над верхушками деревьев. Как раз перед посадкой сигнальные огни исчезли. Имевшийся у нас прожектор освещал очень ограниченное пространство. Я знал, что посреди летного поля должна находиться мачта, к которой привязывались цеппелины, и мне очень не хотелось в нее врезаться! Аэродром прогрузился в кромешную тьму. Не просматривались даже его границы. И в случае необходимости невозможно было снова набрать высоту. Я коснулся земли всего в нескольких метрах от мачты.
После посещения Фюрта, Нюрнберга и Мюнхена вторая летная избирательная кампания завершилась в Данте-Стадиум. Это был перелет, который вызвал большой общественный интерес с точки зрения политики, но еще больше с точки зрения новых возможностей авиации.
Геринг предоставляет в распоряжение Гитлера Ju-52
После двух месяцев работы на регулярных рейсах по маршрутам Мюнхен – Венеция – Рим, Мюнхен – Берлин и Цюрих – Вена я опять пилотировал самолет с Гитлером с 13 октября до 5 ноября. На этот раз я летал на Ju-52. Хорошо известно, что эта модификация начала использоваться с 1932 года. На международной авиационной выставке в Цюрихе она получила первый приз. Два самолета этого типа, принадлежавшие «Люфтханзе», использовались на трансальпийских маршрутах. «Люфтханза» не спешила предоставить один из этих новых самолетов Гитлеру, поскольку один из них разбился во время обратного рейса по маршруту Цюрих – Мюнхен – Берлин. Другой из оставшихся в ее распоряжении Ju-52 продолжал использоваться для полетов над Альпами, поскольку он мог достигать высоты 6500 метров. Тем не менее Геринг, председатель рейхстага, пришел Гитлеру на помощь. Он получил для нас Ju-52 и добился разрешения взять на борт шестнадцать гостей. Это было на семь человек больше, чем обычно. Самолет мог развивать скорость больше на 30 километров в час, чем «Рорбах». Снова на борту у нас присутствовали иностранные корреспонденты. Теперь Сефтона Делмера и Ворда Прайса сменил Джеймс Кингстон, представитель агентства Рейтер.
На этот раз мы посетили около шестидесяти германских городов. В это время года бушевали довольно сильные ураганы, поэтому мы сталкивались со значительными трудностями, но ни один из рейсов не был отменен. 18 октября в Кёнигсберге произошел один неприятный инцидент. Во время предыдущих визитов авиамеханики и прочий наземный персонал отказывались обслуживать наш самолет. Мы настаивали на своем, поскольку как работники «Люфтханзы» – вне зависимости от того, кем были наши пассажиры, – мы могли требовать, чтобы наш самолет обслуживался в установленном порядке. Главный механик с нами соглашался, но его подчиненные придерживались другой точки зрения. И на этот раз также возникли проблемы. Мы совершили посадку вечером. Следующий день был выходным, и по этой причине наземные команды работали очень медленно.
Как обычно, вокруг самолета выставили охрану из штурмовиков. Вот где, оказывается, была зарыта кость раздора! Мой бортинженер герр Цинтль и герр Генсген на следующий день рано утром прибыли на аэродром, чтобы посмотреть, как наш Ju-52 готовится к вылету. Герр Генсген, который часто бывал в Кёнигсберге и поддерживал с некоторыми людьми из наземных команд достаточно хорошие личные отношения, надеялся, что сможет предотвратить неприятные инциденты. Я прибыл туда в одиннадцать утра. Первое, что я услышал, это требование убрать штурмовиков, иначе никто не будет обслуживать самолет. Машину требовалось дозаправить горючим и заварить треснувший глушитель. По моему приказу охрана оставила свои посты, и тогда рабочие приступили к исполнению своих обязанностей. Я несколько раз вынужден был повторить свои требования, чтобы самолет заправили горючим. В конце концов я сказал: «Если этот самолет не заправят немедленно, я вызову бензовоз компании „Шелл“ из города и залью весь аэродром горючим». Это помогло. Я связываю проблемы в Кёнигсберге с тем, что к этому делу была причастна компания «Дерулуфт» («Германо-Российская авиатранспортная компания»). Компания осуществляла рейсы Кёнигсберг – Москва, и люди, которые работали здесь, находились под сильным московским влиянием.
В Ульме мы приземлились на ухоженный крестьянский луг. Мы предполагали улететь той же ночью. Однако подняться в темноте с лишенного твердого покрытия места при отсутствии дополнительного освещения не представлялось возможным. Я поехал на машине в город и купил в местной скобяной лавке десять керосиновых ламп. Они были заправлены, и я использовал их для того, чтобы обозначить взлетную полосу, так что мы смогли успешно стартовать с луга.
