— Тогда мне искренне жаль, Освиу из Нортумбрии. То была моя ошибка, ибо я полагала, что ты, давая мне поручение как доули суда брегонов, прекрасно знал, что это значит, и дозволил мне действовать точно так, как я действовала бы у себя на родине.
Освиу нахмурился. В голосе девушки звучала насмешка — или ему послышалось?
— Я полагаю, ты прекрасно знала, что действуешь, не имея власти, — сказал он, прищурив глаза. — Думаю, что ты не столь несведуща в законах этой страны, как притворяешься.
Фидельма изобразила полнейшее смирение:
— Ты так полагаешь? — спросила она, невинно раскрыв глаза.
— Да, клянусь громом! Полагаю. — Освиу помолчал, а потом лицо его расплылось в усмешке. — На самом деле, сестра Фидельма, я думаю, что ты — особа очень умная и проницательная.
— Благодарю тебя, Освиу, за таковое мнение.
В разговор сердито вмешался Альфрит:
— Что насчет колдуна? Позволь мне послать Вульфрика и несколько воинов выследить его.
Освиу жестом велел ему замолчать, не сводя своих синих глаз с задумчивых зеленых глаз сестры Фидельмы.
— Ты говоришь, что этот нищий невиновен?
— Да, — подтвердила Фидельма. — Вся его вина — грех гордыни. Он астролог. Он предсказывает некоторые события по звездам. Но мы расспросили тех, с кем он разговаривал перед этим событием. Его речи были неточны, и только после того, что произошло, он стал похваляться, будто в точности предсказал смерть настоятельницы, чем и возбудил подозрения.
Освиу медленно кивнул.
— Я видел ирландских астрологов за работой. Я верю в точность их пророчеств. Но, ты говоришь, он не называл Этайн до того, как все произошло?
— Это не так. Вульфрик слышал его! — резко вмешался Альфрит.
— Один только Вульфрик, — вмешался в разговор Эадульф. — Единственным свидетелем, сообщившим, что Канна назвал имя Этайн и сказал, как она умрет, был Вульфрик, тан, который хочет замарать Ирландию вообще и всех, кто связан с церковью Колумбы. Вульфрик похваляется тем, что повесил брата Эльфрика два дня назад и что сделает то же с любым монахом Колумбы, который нарушит границы его владений.
— Это так, — согласилась Фидельма. — Мы расспросили трех свидетелей, которые утверждают, что прорицания Канны были смутны. Четыре свидетеля, в том числе и настоятельница Хильда, готовы поклясться в этом. Только после убийства Канна заявил, что он предсказал все в подробностях.
— С какой стати этому нищему было лгать? — осведомился Освиу. — Конечно же он понимал, какие подозрения это навлечет на него. А если его заподозрят в том, что он применяет темные искусства для причинения смерти? Тогда смерть будет ему справедливой карой!
— Он лжет потому, что хочет приписать себе заслугу великого пророчества, такого, которое будут помнить многие поколения, — ответила Фидельма. — Он исказил правду и заявляет, что его предсказание более точное, чем то было на самом деле.
— И ради этого он решился на смерть! — не унимался Освиу.
— Ирландцы мало боятся расстаться с жизнью, — заметил Эадульф. — Они делают это радостно. Еще до того, как они обратились к слову Христову, у них существовало учение, будто существует Иной Мир, обитель вечно молодых, в которую допускается все живое. Снискав славу в этом мире, Канна был готов начать новую жизнь в Мире Ином.
— Значит, он — безумец?
Фидельма скромно пожала плечами.
— Кому судить, кто безумец, а кто в здравом уме? Жажда славы и бессмертия — в каждом из нас есть капля такого безумия. Тем не менее Канну не следует наказывать за то, чего он не совершал, и поэтому я освободила его и сказала ему, что если он не хочет, чтобы о его тщеславии говорилось во многих пиршественных залах Ирландии, если он не хочет, чтобы его высмеивали во всех пяти королевствах, ему следует быть точным в своих предсказаниях. — Она помолчала и улыбнулась. — Сейчас он на пути в королевство Регед.
— Отец! — воскликнул Альфрит. — Ты не допустишь такого! Это оскорбление для меня…
— Молчи! — прогремел Освиу. — Я решил это дело.
— Самое важное — найти, кто в действительности убил настоятельницу Этайн. Зачем терять время на мелочную злобу? — Фидельма бросила на Альфрита холодный взгляд.
Освиу поднял руку, пресекая гневный ответ, что уже вертелся на языке у сына.
— Ты права. Я, король Освиу, подтверждаю справедливость того, что ты сделала, сестра. Этот нищий, Канна, свободен. Он может остаться здесь или уйти свободно. Но все же лучше, чтобы он отправился в Регед и в земли за его пределами. — Он многозначительно посмотрел на своего пристыженного сына. — И приказываю забыть об этом случае и ничего больше не предпринимать. Тебе это ясно, Альфрит?
Его высокий светловолосый сын стоял молча, опустив глаза, сжав губы.
— Тебе ясно? — зловеще повторил король.
Альфрит поднял мятежный взгляд навстречу глазам отца, а потом снова опустил его и молча кивнул.
— Хорошо, — улыбнулся Освиу, снова развалившись на скамье. — А теперь нам пора вернуться к диспуту, а тебе, сестра Фидельма, вместе с добрым братом Эадульфом — продолжить поиски.
Сестра Фидельма склонила голову в знак благодарности.
— Много времени было потеряно из-за этого случая, — спокойно заметила она. — Мы с Эадульфом пойдем и продолжим наше расследование.
Выйдя из покоев настоятельницы Хильды, брат Эадульф утер рукой вспотевший лоб.
— Ты нажила смертельного врага, сестра Фидельма. Альфрит не прощает.
Девушку это, кажется, мало волновало.
— Не я искала этой распри. Альфрит — человек жестокий, и врагов он наживает куда легче, чем друзей.
— Тем не менее, — сказал Эадульф, — тебе лучше поостеречься. Вульфрик — его человек и сделает все, что прикажет ему Альфрит. И наверняка насчет Канны он лгал по указанию Альфрита. Мог ли Альфрит убить Этайн, чтобы осложнить положение на синоде?
Фидельма не исключала такой вероятности и сообщила об этом, когда они свернули в галерею.
— Что дальше? — спросил Эадульф.
— Известно, что в келье Этайн побывало семь человек до того, как ее нашли мертвой. Мы поговорили с одним из них — астрологом Канной. Теперь нам следует поговорить с остальными шестью.
Эадульф согласился.
— Сестра Гвид, брат Торон, настоятельница Хильда, епископ Колман, брат Сиксвульф и Агато, священник из Иканхо, — пересчитал он.
Фидельма беззаботно усмехнулась.
— У тебя крепкая память, брат. Это хорошо. У Колмана и Хильды мы не узнаем ничего, кроме того, что уже узнали. Они только сопроводили Этайн к полдневной трапезе и разговаривали о диспуте.
— Не повидаться ли нам для начала с сестрой Гвид? — предложил Эадульф. — Она была секретарем настоятельницы и вполне может знать что-то, что нам поможет.
